Смерти нет, я знаю! Правдивая история о том, что нас ждет за последней чертой

В эту минуту Та Сторона показала мне изображение деревца-бонсаи, и я поняла, что оно символизировало. Бонсаи – хорошенькие маленькие деревца, которые выращивают в горшках, ограничивая рост. Деревья подрезают и формируют и изгибают согласно замыслу хозяина. Майк был бонсаи.

– Вам остановили рост, – сказала я ему. – Детство подрезало и изогнуло вас. Вас покалечили и не давали расти. Лишили возможности самовыражения. Вы не понимали собственной энергии. И не разрешали себе быть тем, кем хотели быть.

– Представьте себе деревце-бонсаи, – продолжала я. – А теперь представьте, как земля вдруг сотрясается, идет волнами и из нее вырывается громадное дерево и устремляется в небо, большое и прекрасное, как секвойя! И я хочу, чтобы вы знали: вы и есть это дерево! Вот ваше место во Вселенной. Вы больше не бонсаи. Вы растете и растете, и ничто не в силах вас удержать!

* * *

Сеанс с Майком продолжался полтора часа. Ясно было, что он все еще борется, все еще учится, все еще пытается пройти экзамен души. Но важнее всего было то, что он нашел мужество пойти на это испытание. Впервые во взрослой жизни он нашел способ воздать должное своей сути и принять это желание.

Самое лучшее, что Майк был не одинок в своем путешествии. За него усиленно болели.

– Ваш отец говорит, что был трусом, – сказала я Майку. – Он жалеет о содеянном, но даже не знает, с чего начать. Ему кажется, он никогда не сможет возместить все, что забрал у вас. Но говорит, что хочет попытаться. Хочет помочь вам в искусстве. Теперь он на вашей стороне.

Когда сеанс закончился, Майк сидел на диване и обдумывал отцовское предложение. Готов ли он позволить отцу помогать? Готов ли он простить его? Он почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Потом другая. Затем он совершенно неожиданно рассмеялся. Потом снова заплакал. Он долго сидел на диване и то плакал, то смеялся. Эмоции – эмоции! – хлынули из него как вода.

– Я был почти в истерике, – рассказывал он мне потом. – Заново пережитые мгновения детства настолько ошеломили меня… Услышать, что отец сожалеет о том, что наделал… услышать, как этот крутой парень извиняется… мне просто мозг вынесло. Отец, признающий свои ошибки, – вот что сделало исцеление возможным.

После считывания для Майка я несколько дней чувствовала, как Та Сторона пытается пробиться ко мне, и весьма настойчиво. Я не удивилась, поняв, что это был отец Майка.

У отца Майка была просьба, которая на самом деле больше напоминала требование. Он чувствовал, что во время сеанса сделал недостаточно, чтобы убедить сына в своем раскаянии. Ему нужна была моя помощь.

Для меня это была очень редкая ситуация. Нечасто кто-то проявляется вот так, требуя помощи. Но сеанс с Майком был еще очень свеж в памяти, и я чувствовала отчаяние его отца. Поэтому я выполнила его просьбу.

Спустя несколько дней Майк обнаружил в почтовом ящике два пакета. В одном оказалась маленькая мягкая игрушка – улыбающаяся голубая собачка. В другом – небольшая пачка рисовальной бумаги и набор цветных карандашей. Он долго таращился на содержимое бандеролей, гадая, откуда они взялись и что означают. Затем обнаружил на дне одного из пакетов записку:

«Дорогой Майк!

На самом деле это от твоего отца. Он велел мне послать это. Он говорит, что ему очень жаль, что вы всегда были чудесным сыном, а он был слишком ослеплен собственными проблемами, чтобы радоваться и поддерживать вас так, как следовало бы. Он не знал, как любить правильно. Он жалеет обо всем, что забрал у вас. Он посылает вам любовь и просит о прощении. Он гордится всем, чего вы достигли. Папа очень вас любит».

Майк положил подарки на стол возле рабочего места. Так они с тех пор там и живут, вдохновляя его каждый раз, когда он садится писать. Он все ближе к некоему чудесному событию – он чувствует это, и я тоже – и храбрость переполняет его как никогда.

И спустя целую жизнь он готов принять от отца помощь на своем лучшем и высшем пути.

КЭЭГ

С тех самых пор, когда незадолго до дедушкиной смерти я вылетела из бассейна, движимая необъяснимым порывом, я жила в страхе, что со мной что-то не так. Поначалу я боялась, что проклята. Со временем усомнилась в этой идее и начала копать, изучать, выяснять. Сходила к медиуму-ясновидящей и с ее помощью начала избавляться от страха. Посетила психиатра, и он заверил меня, что я не сумасшедшая и никакими расстройствами не страдаю. Дважды подвергала свои способности научной проверке и прошла оба теста на ура. Я упорно преодолевала страх.

Однако оставался один вопрос, на который мне отчаянно хотелось ответить: отличается ли чем-нибудь мой мозг от других?