Смерти подобна

— Ее и еще нескольких заключенных, — Дмитрий Архипович взял мою руку, осторожно сжимая и строго посмотрел в глаза. — Кристина, их всех отправили в Петербург для дальнейших разбирательств. Не мне рассказывать, чем заканчиваются подобные суды.

Казнью, других вариантов не предвидится. Всем участникам заговора вынесут приговор независимо от степени тяжести вины и мотивов. Я сцепила зубы, опуская голову, и почувствовала, скатившиеся по щекам слезы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мы похороним Сергея Владиславовича с почестями, — проговорил Дмитрий Архипович и похлопал меня по руке. — Ты должна держаться. Уверен, Вася бы расстроился, увидев тебя опечаленной.

Словно от этих слов мне должно стать легче. Я ощутила горечь, а еще ненависть, внезапно ядом распространившуюся по венам. Последствия правления Романовых принесли в нашу страну боль и разрушение. Максим с другими последователями боролись за свободу, они хотели только одного — прекращения преследования тех, кто не похож на других. Из-за Хаоса, с которым не выбирали родиться.

— Я знаю, ты сейчас злишься, — начал настоятель, но я его перебила:

— Злюсь?! — яростно выплюнула это слово, поднимая голову и смаргивая влагу с глаз. — Да я их ненавижу! Этот режим, все произошедшее…

— Кристина!

Меня встряхнули, я вздрогнула и удивленно посмотрела в лицо Дмитрия Архиповича. Сколько ему? За шестьдесят, наверное. Бесчисленное количество раз настоятель видел подобное, тысячи людей посещали церковь, приходя к нему за утешением. Он знал о Васе и многих других. Кого-то пытался спасти или предупредить. Не надо иметь дар менталиста, чтобы понять такого человека.

— Ненависть и страх порождают разруху, — начал настоятель, удерживая меня за плечи. — Люди и нелюди столетиями воевали из-за предрассудков, обид и недопонимания. Не поддавайся этому. Не такому тебя учил Сергей.

Я знаю, только от осознания не становилось легче. Отец Сергий пожертвовал собой, дав мне возможность победить мать Максима. Я убила ее, развеяла душу, однако гадкое послевкусие осталось со мной. Как и тяжкий груз вины, который еще долго будет меня преследовать. Ведь нам всегда кажется, что можно было поступить иначе, спасти больше жизней.

— Кристина Замогильная? — мы вздрогнули и резко повернулись в сторону молодого поручика. Он невозмутимым взглядом оглядел нас с настоятелем, кивнул уважительно Дмитрию Архиповичу, затем вновь обратился ко мне:

— Вас вызывает подполковник Светлаков.

Временный штаб лейб-гвардии Его Высочества Алексея Романова расположился на втором этаже здания мэрии. Пока Иннокентий Кошмарович занимался проблемами города после таких масштабных разрушений, военные предпочли занять его территорию, не желая перемещаться в управление полиции.

Пока я поднималась по лестнице мимо пунктов оказания помощи, разглядывая светлые стены и стенды с фотографиями известных людей Урюпинска, появилось чувство ностальгии. Всего несколько недель назад Ящинский проводил допрос. Только тогда все не казалось таким ужасным, теперь же мне предстояло держать ответ перед императорской гвардией. Людьми, которые не особо церемонились в отношении тех, кого считали преступниками и изменниками родины.

— Еська? — удивилась я, заметив приятеля у двери кабинета Иннокентия Кошмаровича.

Несмотря на бой у церкви с Призванными, перевертыш почти не пострадал. Несколько ссадин, синяк на скуле да перевязанное запястье. Он улыбнулся, однако тут же сделал вид, будто мы не знакомы. Ванюши рядом не наблюдалось, но насколько я помнила, богатырь сейчас находился в одном из шатров с лекарями. Там же выл во все горло демон Бельфегор: пострадал во время боя и лишился глаза, помогая Станке отбиваться от Призванных вместе с Леликом.

Интересно, куда делся вурдалак?

— Проходите, — кивнул поручик Еремеев, как он представился по дороге, и открыл дверь, пропуская вперед. Евсей беззвучно пожелал мне удачи. Стоило перешагнуть порог, дверь захлопнулась, и я оказалась один на один с худшим кошмаром любого мирного человека.

— Присаживайтесь, госпожа Замогильная, — Баро Степанович дружелюбно улыбнулся, только глаза оставались холодными.

Он сидел за длинным письменным столом Иннокентия Кошмаровича, а рядом на диванчике пристроился секретарь-домовой. Рыжая лохматая голова и съехавшие на нос очки да немного помятый костюм — нелюдь явно давно не отдыхал. Удерживая в руке планшет, он окинул меня недовольным взором, затем вновь уткнулся в экран.

У окна спиной ко мне стоял Лисин, разглядывающий что-то на центральной площади. Никаких решеток, никакого присутствия магии в кабинете, не считая стандартного набора сигнальных и противокражных амулетов, развешанных повсюду. На стене портрет Николая Третьего, по столу разбросаны бумаги и стоял большой ноутбук. Шкаф с документами, сейф, парочка пентаграмм для защиты хозяина кабинета да пара притихших мухоловок на подоконнике.

— Уверяю вас, никто не собирается причинять вам вред, — заметив мой интерес, произнес Баро Степанович, делая приглашающий жест в сторону стула.