Читаем Смертная чаша полностью

По приглашению хозяина Хворостинин отведал одного блюда, другого и третьего, но вина ему Воротынский подносить не велел, показав тем самым: малую честь тебе оказываю, а для большой повода нет. Ну, Бог простит. Мог бы и вовсе прогнать с порога.

– Не гневайся, Михайло Иванович! Явился к тебе без зова и без доброго знакомства. Прости меня, коли ввожу в лишнее беспокойство. Дело мое плачевное, выслушай мою просьбу. Ты слывешь человеком милосердным и великодушным, так помоги! По гроб жизни буду тебе обязан, расплачусь так, как скажешь.

Воротынский склонил голову в знак того, что готов слушать. Хворостинин рассказал ему о несчастиях своего тестя, а под конец решил присовокупить на золотничок слов о чести родовой. Для вескости. Хворостинины на то право имеют, чай, не простого они происхождения, не какие-нибудь дьячьи дети.

– Постучался к тебе в дом, Михайло Иванович, с почтением, имея тебя в сердце своем братом старейшим. Твое семейство от рода Рюрикова, и мое тоже. Далеко разошлись ветки, а все ж от одного дерева. Твоя повыше, моя пониже, да кровь единая. Не обессудь!

А Воротынский медленно каменел сердцем.

«От рода Рюрикова он! Многовато развелось пузатой мелочи, коя от Рюрика себя выводит. Те ж Вяземские! От смоленских-де Рюриковичей! От корчмарей они смоленских, от мелкой литвы. Волконские! Великого-де рода, только с боковой ветви упали. Всем ведомо: блядского рождения, байстрючата, и еще неизвестно чьи. А всё то же: хотят, чтоб людьми их считали! Какие они люди, простые мужики. Хитростью понаписали себе родословье! Овцыны! Пишут себя от муромских князей, да мало им княжеского звания, не постеснялись от святых себя вывести! Какие там муромские у них в роду князья, бесы у них там расписные, а не князья! Иные семейства чуть не в мужиках ходят, в страдниках, голь, городовые дети боярские, а тоже величаются: от Рюрика мы! От какого от такого Рюрика? Может, от огурца ростовского? Путятины! Честнейшие из честных! Друцких князей потомки! Светлы ликом, умом широ́ки, служат по выбору со скоморошьего кладбища, что у сторожки за дальним выгоном, где во мху кривая ель растёт… Ну да всяк кулик свое болото хвалит! И этот из таковых же… Хворостинины! Тьфу. Каким-таким уделом вы владели, Хворостинины? Какая хворостина вас на свет произвела?! Таких-то царь привечает, псов из них делает своих, – молодых торопыг, худородных да брехучих… Во всем скоры, кроме чести одной. Ну да время такое: и без чести чин идет, хоть воеводский, хоть думный. Гав-гав, Митрий Иваныч! Ан мало им воеводских почестей, они выше метят, с людьми вровень желают ставиться. Ну, не сростно тебе, Митрий Иваныч, гордыню-то сегодня будет тешить. Карась щуке не ровня. Не обессудь и ты, Митрий Иваныч, ныне попляшешь у меня».

Воротынский заговорил ровно, без тепла и хлада, словно о безделице, притом разглядывал собеседника, будто невидаль какую-то, привезенную из-за моря на забаву:

– Пришел ты как брат ко мне, верно ли?

– Истинно так, Михайло Иванович. Ты мне как брат старейший! Прошу тебя со светлым упованием на доброту твою, честь и вежество.

– Хо-хо… Не как к отцу явился, но как к брату старейшему… Так ли?

Царедворец поопытнее ушел бы, мирно попрощавшись, сразу после сих слов. Но Хворостинин был той вельможной науке не навычен. Хоть и почуял неладное, но большого лиха распознать не сумел.

– Так, Михайло Иванович, так. Только я не возьму в толк…

– И просьба твоя истинно просьба, – спокойно уточнил Воротынский, – а не моление, не челобитье и не просьбишка… Прав ли я?

Только теперь догадал Хворостинин, что милей была б хозяину согнутая его спина. И не просто согнутая, а в три погибели! Согнуться ль? Он бы и смирил себя – ради Дунюшки! – ан поздно. Ничего не переменишь.

Что осталось? Дохлебать, что налили гостю, пусть и горечь во рту, а потом отправляться восвояси. Еще бы не ляпнуть чего хульного: ныне Хворостинины не в чести, так время ли дерзить столпам царства?

Воротынский не торопился отпускать его.

– Да почему бы не склонить ухо к твоей просьбе, князь, – продолжал хозяин с оскорбительным спокойствием. – Только ответь прежде на один вопрос, окажи мне честь.

– Какой же, Михайло Иванович?

– Молви, князь, кто ты такой да кто я такой?

Хворостинин вздрогнул. На миг он закрыл глаза и судорожно глотнул. Слова его, не сказанные, потому что не те это слова, которые ныне можно говорить, отправились в вечный плен. Вариться им в желудке и не видать света белого.

Молча встал и шагнул к двери.

– Куда ж ты, князь? А как же вопрос мой да просьба твоя?

Хворостинин остановился на полпути, повернулся и застыл, сжав зубы. Не дал воли словам, что просились из заточенья. Так и стоял, стиснув челюсти, то время, какое нужно для скорого произнесенья Иисусовой молитвы. А потом всё так же молча покинул трапезную палату. Дверь затворил спокойно, и тут не дал себе воли.

Только тогда на уста Воротынского выплыла слабая улыбка.

– Гав-гав, Митенька…


Перейти на страницу:

Все книги серии Россия державная

Старший брат царя. Книга 2
Старший брат царя. Книга 2

Писатель Николай Васильевич Кондратьев (1911 - 2006) родился в деревне Горловка Рязанской губернии в семье служащих. Работал топографом в Киргизии, затем, получив диплом Рязанского учительского института, преподавал в сельской школе. Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и др. После войны окончил Военную академию связи, работал сотрудником военного института. Член СП России. Печатался с 1932 г. Публиковал прозу в коллективных сборниках. Отдельным изданием вышел роман «Старший брат царя» (1996). Лауреат премии «Зодчий» им. Д. Кедрина (1998). В данном томе представлена вторая книга романа «Старший брат царя». В нем два главных героя: жестокосердый царь Иван IV и его старший брат Юрий, уже при рождении лишенный права на престол. Воспитанный инкогнито в монастыре, он, благодаря своему личному мужеству и уму, становится доверенным лицом государя, входит в его ближайшее окружение. Но и его царь заподозрит в измене, предаст пыткам и обречет на скитания...

Николай Васильевич Кондратьев

Историческая проза
Старший брат царя. Книга 1
Старший брат царя. Книга 1

Писатель Николай Васильевич Кондратьев (1911 — 2006) родился в деревне Горловка Рязанской губернии в семье служащих. Работал топографом в Киргизии, затем, получив диплом Рязанского учительского института, преподавал в сельской школе. Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и др. После войны окончил Военную академию связи, работал сотрудником военного института. Член СП России. Печатался с 1932 г. Публиковал прозу в коллективных сборниках. Отдельным изданием вышел роман «Старший брат царя» (1996). Лауреат премии «Зодчий» им. Д. Кедрина (1998). В данном томе представлена первая книга романа «Старший брат царя». В нем два главных героя: жестокосердый царь Иван IV и его старший брат Юрий, уже при рождении лишенный права на престол. Он — подкидыш, воспитанный в монастыре, не знающий, кто его родители. Возмужав, Юрий покидает монастырь и поступает на военную службу. Произведенный в стрелецкие десятники, он, благодаря своему личному мужеству и уму, становится доверенным лицом государя, входит в его ближайшее окружение...

Николай Васильевич Кондратьев , Николай Дмитриевич Кондратьев

Проза / Историческая проза
Иоанн III, собиратель земли Русской
Иоанн III, собиратель земли Русской

Творчество русского писателя и общественного деятеля Нестора Васильевича Кукольника (1809–1868) обширно и многогранно. Наряду с драматургией, он успешно пробует силы в жанре авантюрного романа, исторической повести, в художественной критике, поэзии и даже в музыке. Писатель стоял у истоков жанра драматической поэмы. Кроме того, он первым в русской литературе представил новый тип исторического романа, нашедшего потом блестящее воплощение в романах А. Дюма. Он же одним из первых в России начал развивать любовно-авантюрный жанр в духе Эжена Сю и Поля де Кока. Его изыскания в историко-биографическом жанре позднее получили развитие в романах-исследованиях Д. Мережковского и Ю. Тынянова. Кукольник является одним из соавторов стихов либретто опер «Иван Сусанин» и «Руслан и Людмила». На его стихи написали музыку 27 композиторов, в том числе М. Глинка, А. Варламов, С. Монюшко.В романе «Иоанн III, собиратель земли Русской», представленном в данном томе, ярко отображена эпоха правления великого князя московского Ивана Васильевича, при котором начало создаваться единое Российское государство. Писатель создает живые характеры многих исторических лиц, но прежде всего — Ивана III и князя Василия Холмского.

Нестор Васильевич Кукольник

Проза / Историческая проза
Неразгаданный монарх
Неразгаданный монарх

Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством. Главное место в его творчестве занимают исторические романы: «Томас Мюнцер» (1841); «Граф Мирабо» (1858); «Царь Павел» (1861) и многие другие.В данный том вошли несколько исторических романов Мундта. Все они посвящены жизни российского царского двора конца XVIII в.: бытовые, светские и любовные коллизии тесно переплетены с политическими интригами, а также с государственными реформами Павла I, неоднозначно воспринятыми чиновниками и российским обществом в целом, что трагически сказалось на судьбе «неразгаданного монарха».

Теодор Мундт

Проза / Историческая проза

Похожие книги