Смертник

Мышеловка – аномалия редкая, если не сказать редчайшая. Надуться может где угодно. Вот теперь выскочила как раз под ним. Вполне подходящий конец для него – любителя редкостей.

Вторая такая редкость – шар Хеопса – мирно покоилась на дне контейнера. Даже сейчас, за шаг до смерти, эта мысль доставила Красавчику радость. Не существует, говорите? Может быть, и не существует для всех. Кроме него. Вот так и встретились две редкости – мышеловка и шар Хеопса.

Тот, кто впоследствии обыскал бы его труп, был бы приятно удивлен. Был бы, но Красавчик не привык делиться. Сюрприз с гранатой – достойный подарок для того, кто придет слишком поздно. Шар Хеопса скорее всего уцелеет. А может и сдетонировать – чем Зона не шутит? Да так, что воспоминания могут остаться не только от самой Зоны, но и… от всего земного шарика.

Красавчик вздохнул, забыв на секунду о том, что собирался экономить воздух. А как удачно все начиналось…

Серый лес, покрытый слоем пепла, остался далеко позади. Огонь проявил избирательный характер – сжег листья, но не тронул ни ветви, ни стволы. Так и тянулись вдоль просеки голые деревья, прежде бывшие березами. Вместо листьев редким порывам ветра отвечала уродливая слипшаяся труха.

Красавчик вздохнул полной грудью и поправил рюкзак, чтобы не так давил плечо. Причин для особой радости не было, но два дня, прошедшие относительно спокойно, пусть и не вселяли уверенность, но, по крайней мере, настраивали на рабочий лад.

Слепая собака, следовавшая за ним по пятам от самого «Совагропрома», наконец отстала. Красавчик несколько раз хотел ее пристрелить, но останавливался. В сыром воздухе звук выстрела разнесется далеко, а привлекать к себе нездоровое внимание не хотелось. Да и патроны следовало беречь. То, что за два дня не было сделано ни единого выстрела, еще не являлось залогом того, что оставшийся путь пройдет в таком же режиме. Одна неприятная стычка – и будешь счастлив, если останутся патроны хотя бы к пистолету.

У Красавчика не было желания сворачивать в деревню с соответствующим названием Чернушки. Свободная от аномалий, она с первых дней служила своего рода перевалочным пунктом для вольных сталкеров. Для тех, кто задержался да и поиздержался в дороге. Патронов у него хватало, а встречаться с кем-нибудь из знакомых, тратить время на бесконечные разговоры о смысле жизни – это атрибуты другого мира. Без бутылки водки смысл жизни не отыщется. Кроме того, Красавчику не хотелось терять время.

И наконец, на взгляд Красавчика, все эти посиделки в Зоне расслабляли. Каждая ходка, как глубокое погружение, требует предельной собранности.

Еще у кордона, при пересечении контрольной полосы, ограниченной колючей проволокой, особенно сразу после нее, на Красавчика накатывало. На что было похоже это чувство? С воздействием, оказываемым легкими наркотиками, сравнивать его не хотелось. С точки зрения Красавчика, это все расслабляло или, наоборот, возбуждало без меры, если дело касалось колес. До тяжелых, типа героина, руки не дошли. А может, помешал внутренний барьер, который возникал каждый раз при необходимости втыкать иглу в собственное тело. На нем и так мест живых не осталось.

Вообще он рос бедовым ребенком. Отец с малолетства пытался направить его неукротимую энергию в мирное русло и выбрал для этого бокс. Как показали дальнейшие события, мирным это русло назвать можно было с трудом, однако за определенный сдвиг в мировоззрении Красавчик был благодарен данному виду спорта.

В четырнадцать лет на городских соревнованиях среди юношей Красавчику сломали нос. Травма явилась не основным украшением, а скорее дополнением к уже имеющимся. Еще лет в десять, проверяя на прочность строительные леса дома, подготовленного для ремонта, он сорвался. Железные прутья, торчавшие из куска арматуры, отслужившего свой срок, запросто могли снести полчерепа. Однако Красавчику повезло – ему лишь слегка задело лоб. Зажимая рукой рваную рану, чтобы окончательно не испачкать кровью недавно купленные штаны, он побежал домой. Швы накладывал настоящий мясник в районном травмпункте. С тех пор остался шрам, пересекающий левую половину лба. Он начинался над бровью и заканчивался у глаза, чуть подтягивая вверх внешний край. Малознакомые люди не раз вменяли ему в вину иронично поднятую бровь.

Таких замечаний стало на порядок меньше, когда вдруг выяснилось, что бокс не только придает уверенность в своих силах, но и имеет еще одну особенность. Когда в опасных ситуациях от обиды начисто сносило крышу, именно боксерские навыки становились залогом того, что тренированное тело справится с защитой собственного достоинства и без рассудка. Иными словами, от обиды Красавчик поначалу впадал в некую прострацию. Вдруг оказывалось, что между потемнением в глазах и наступлением прояснения умещалось немало времени. Приходя в себя после приступа, Красавчик с удовлетворением отмечал, что у ног его лежат поверженные противники, размазывая по щекам кровавые сопли. При этом он не получил ни царапины.