Смертное Камлание

Все речи этих бедолаг сводилось к одному – иногда, непонятно за какие грехи, к ним подсаживают отпетых уголовников, которые то ли пользовались безнаказанностью своего положения, то ли получили некие... «намеки» от охраны, обирали шаманов, били, мучили десятком разных способов, какой изобрел подлый, преступный тип ума в таких вот замкнутых, герметических условиях. К тому же, все шестеро очень боялись болезней, это было даже странно, Рыжову показалось, что о здоровье они заботятся гораздо больше, чем это принято,.. у нормальных, взрослых людей, чем было принято заботится о себе в его кругу.

Что же, думал он, возможно, этому не следует удивляться, ведь здоровье – это их рабочий, творческий инструмент, вот они и озабочены. Хотя, если по-другому... Он был офицером, служакой по полной программе своего нелегкого ремесла, здоровье и у него являлось важным элементом, важным условием жизни и продуктивной деятельности, но он ведь не трясется над ним, не волнуется зря... Или он чего-то не понимал?

Наконец, когда установилась хотя бы относительно ясная и спокойная сутация, он задал вопрос, ради которого и оказался тут. Мурандон перевел, но вот Смеховой, дурак, попробовал было уточнить вопрос, немного переиначил и в неудачную, по мнению Рыжова, форму... Но товарищ Муран его уже не слушал, он переводил слова самого молодого, с очень ясными глазами шамана, который казался тут инородцем в весьма плотном и чем-то неуловимо спаянном коллективе.

– Знающих мир духов, – говорил Муран чуть замедленно и негромко, – способных сделать другого человека послушным орудием своих замыслов, немало. Но таких, кто понимает, что за преступными намереньями кроется непременная кара – еще больше. С миром духов, – продолжал Муран переводить тут же слова другого, уже гораздо более пожилого шамана, того самого, у которого глаза сделались как щелки, – раговаривать не трудно. Трудно делать это незаметно, так, чтобы потом не пришлось пожалеть.

– Кому? – резко спросил Смеховой. – Себя жалеть... Или хреново придется кому-то другому?

– Какая разница? – перевел ответ шамана товарищ Муран. Он даже интонацию фразы повторил, что с «правильными» переводчиками иногда бывало, как мог заметить Рыжов, когда несколько лет назад помогал оперативникам со своей группой в ряде головоломных операций под прикрытием Коминтерна.

– Разница огромная, – веско проговорил Смеховой. Он посмотрел на Рыжова в упор. – Я все же не понял, чем же они там у себя, на свободе, занимались?

Муран не понял, что он обращается уже не к шаманам, или не захотел понять, поэтому перевел вопрос, опять же, на три языка, и тут же стал переводить ответы, в несколько голосов.

Все сводилось к тому же, что вчера им рассказывал и профессор Ватрин. Лечат, скот обихаживают, иногда всякие наговоры продают. Зла не желают, не потому что оно недоступно, а потому что... «непродуктивно», как перевел Мурандон. И всегда плохо кончается прежде всего для того «знающего», кто послужил ему проводником. Закончил он свой перевод весьма неожиданно – может быть, сказал он, в других местах такое и случается, но не на Севере.

– Не понял? – переспросил Рыжов. – В каких же других местах?

– Например, есть сильные шаманы в Якутии, – пояснил товарищ Муран.

Вот так, подумал Рыжов, действительно, Якутия, вообще Сибирь. Но тогда спрашивается, почему его послали в Ленинград?

И сам себе, почти не задумываясь, ответил. Да потому, что в Сибири ходить от стойбища к стойбищу можно годами, и расспрашивать тамошних «людей духа» – это дело, с которым может справиться только специалист. А нужен быстрый результат, как всегда... И вот получается, что эта нелепая командировка, это, с позволения сказать, расследование, вся его работа, возможно, включая выводы, на которые он несомненно должен выйти, – все это предопределено заранее? Но кому нужна такая работа?

Разговор длился еще долго, но ни к чему толковому, разумеется, не привел. Когда все трое уже вышли в коридор, все тот же контролел с чубом, посмотрел на них с некоторой жалостью, и пробурчал что-то. Смеховой, повысив голос, спросил:

– Что вы там бормочете?

– Трудный народ, говорю, – тут же отозвался охранник внятно. – Нелегко с ними.

– Вот именно, – Смеховой повернулся к Рыжову. – Я считаю, товарищ Рыжов, что мы совершили непростительную ошибку. – И не дожидаясь, когда его попросят уточнить, тут же продолжил: – Во-первых, не следовало проводить эту... ознакомительную беседу, – Смеховой вложил в эти слова весь яд, на какой оказался способен, – в камере. Когда они все вместе, и каждый может не только не отвечать, но откровенно спрятаться за другого, просто сделать вид, что не его это дело – отвечать нам. Во-вторых, это вовсе не по инстркции... И я вынужден буду доложить, что вы, да, именно вы, так неправильно построили работу, что способны ее сорвать. Понимаете? Распоряжение, данное наиболее ответственными и высокими нашими руководителями, вы можете сорвать самым беспардонным образом!