Смертные машины

Но их, кроме МЕДУЗЫ, ничего не интересовало. Зато изуродованная девушка подошла и приподняла Кэтрин, поддерживая ее, пока он пытался остановить кровотечение оторванной от мантии полоской ткани.

Он посмотрел в ее единственный серый глаз и прошептал:

– Эстер… Спасибо!

Эстер посмотрела на него в упор. Столько лет она искала его, чтобы убить, и вот теперь он в ее власти, а она ничего не чувствует. Никто на них не смотрел, шпага так и валялась на полу. Даже со связанными руками Эстер могла схватить ее и ударить в сердце. Но сейчас все это уже не имело смысла. Эстер смотрела, как его слезы капают в лужу крови, которая растекалась вокруг его дочери. Мысли растерянно метались в голове. «Он любит ее! Она спасла мне жизнь! Я не могу позволить ей умереть!»

Эстер протянула руку и коснулась его плеча:

– Валентайн, ей нужен врач.

Он оглянулся на толпящихся возле машины инженеров. От них помощи ждать нечего. За дверями собора на площади метались полотнища золотистого пламени. За высокими окнами поперечного нефа что-то блеснуло красным в отсветах пожара.

– Это «Дженни Ганивер»! – крикнула Эстер, вскакивая на ноги. – Том вернулся! А на борту есть аптечка…

Но «Дженни» не сможет приземлиться посреди пожара.

– Валентайн, можно как-нибудь вылезти на крышу?

Валентайн поднял шпагу и разрезал веревки у нее на запястьях. Отбросив обрывки в сторону, он поднял Кэтрин на руки и понес между искрящими катушками к железной лестнице, которая зигзагами поднималась к самому куполу. Эстер побежала за ним. Сталкеры тянулись ее схватить, но Валентайн приказал им отойти.

Изумленному гвардейцу он крикнул:

– Капитан! По дирижаблю не стрелять!

Тут подбежал Магнус Кром и вцепился в его рукав.

– Машина обезумела! – зашелся в крике лорд-мэр. – Один Квирк знает, какую команду ввела ваша дочь! Мы не можем заставить МЕДУЗУ выстрелить и не можем прекратить накопление энергии! Сделайте что-нибудь! Валентайн, это же вы раскопали проклятую дрянь! Остановите ее!

Валентайн плечом оттолкнул его с дороги и начал подниматься по лестнице, не обращая внимания на сполохи ослепительного света, треск разрядов и запах горящего металла.

– Я только хотел помочь Лондону! – зарыдал старик. – Я хотел, чтобы Лондон был сильным!

Глава 36 Тень их костей

Эстер первой выбралась на открытую площадку на вершине купола, где клубился дым в отсветах пожара и чудовищное оружие отбрасывало огромную тень. Справа виднелся обгорелый каркас «Лифта на тринадцатый этаж» – он застрял в развалинах Инженериума, словно вагончик старинных «американских горок». Пожар дошел уже до Ратуши. Плановый отдел и архив пылали, рассыпая искры, словно рой светлячков, и миллионы бело-розовых официальных бланков. Собор Святого Павла высился, словно остров в море огня, а над ним покачивалась «Дженни Ганивер», будто низкобюджетная луна, обожженная и пьяно шатающаяся в восходящих потоках воздуха над горящими зданиями.

Эстер стала подниматься еще выше, к самому капюшону кобры. Валентайн шел за ней и что-то шептал Кэтрин, не сводя глаз с воздушного корабля.

– Какой идиот им управляет? – крикнул Валентайн, вслед за Эстер перешагивая на кожух МЕДУЗЫ.

– Это Том! – крикнула она в ответ и замахала обеими руками. – Том! Том!

Сначала Том увидел красный шарф – тот самый, что он для нее купил в Перипатетиаполисе. Заметил краем глаза красное пятно, потом присмотрелся и увидел, что развевающийся по ветру шарф повязан на шею Эстер, которая изо всех сил машет руками. Потом ее заслонил черный клуб дыма, и Том подумал было, что крошечная фигурка на капюшоне кобры ему примерещилась. Казалось невероятным, чтобы хоть кто-то выжил в разгоревшемся из-за него пожаре. Том подвел «Дженни Ганивер» ближе. Дым рассеялся, а Эстер все еще была на месте, в своем длинном черном пальто, со своими решительными шагами и уродливым, чудесным лицом.

Кэтрин открыла глаза. Внутри нее разрастался холод, начиная от того места, где ее пронзила шпага. Икота никак не проходила, и Кэтрин подумала – как глупо будет умереть, икая, до чего же унизительно. Ей хотелось, чтобы Собака был рядом. «Том! Том!» – кричал кто-то. Она повернула голову и увидела, что с затянутого дымом неба спускается дирижабль. Ближе, ближе… Вот гондола проскребла бортом по кожуху МЕДУЗЫ и в лицо ударил ветер, поднятый едва работающими моторами. Папа понес Кэтрин к дирижаблю. В разбитое окно выглядывал Том. Тот, кто был здесь, когда все началось. Кэтрин считала его мертвым, а он живой, растерянный, измазанный сажей и копотью, со ссадиной на лбу в форме буквы «V» – словно знак какой-то загадочной гильдии.

Внутри гондола оказалась неожиданно просторной. Там было совсем как в Клио-Хаусе, и ее там ждали Собака и Бивис, икота наконец-то прошла, и рана оказалась вовсе не такой опасной, как все думали, – просто царапина. Солнце светило в окна, и Том вел дирижабль вверх, в хрустальное синее небо, и Кэтрин, счастливая, откинулась на руки отца.