Смертный бессмертный

И сейчас я вижу, как стоит она на пороге своей хижины. Если болезнь и страдание могут соединяться с нежной прелестью – в ней природа этого достигла. И все же чувствовалось, что это лишь остатки былой красы. Какой же была она в более счастливые времена – с этим ангельским выражением лица, с фигурой нимфы, с голосом, звучащим, как музыка? «Такая юная – и уже погибшая!» – вот что за мысль надрывала сердце даже мне, мальчишке, когда я махал рукой, посылая ей последний привет. Казалось, ей было не более пятнадцати лет; и все же никто бы не усомнился, что глубокие морщины скорби, избороздившие ее прекрасное чело, неизгладимыми шрамами легли и на душу. Я был уже далеко – но Эллен все стояла у меня перед глазами; я прикрывал веки руками – она все равно была здесь; и дни мои, и ночные сны полнились воспоминаниями о ней.

Во время зимних каникул, солнечным и не слишком холодным днем я поехал на охоту: ты, милая Джульет, конечно, помнишь это печальное происшествие – я упал с лошади и сломал ногу. Единственный, кто видел мое падение, был молодой человек верхом на самом прекрасном жеребце, какого мне до сих пор случалось увидать; должно быть, заглядевшись на его прыжок, я и вылетел из седла; он спешился и через минуту был со мною рядом. Моя лошадь убежала; он подозвал своего скакуна, и тот подчинился его голосу; без труда он поднял меня в седло – весил я немного, – пристроил поудобнее пострадавшую ногу и поскакал в сторожку, что располагалась невдалеке, в укромном лесистом уголке Элмор-парка, владения графа Д., чьим младшим сыном оказался мой спаситель. В первый день или два он ходил за мной один, и дальше изо дня в день по много часов проводил у моей постели. Он читал мне книги, рассказывал о самых невероятных приключениях во время службы на Полуострове[55] – а я не сводил с него глаз и думал: неужто судьба судила мне вечно привязываться к людям, щедро одаренным и глубоко несчастным?

Ближайшим соседом семьи Льюиса был лорд Эвершем. Женился он очень молодым – и в молодости овдовел. После этого несчастья, что гибельным ураганом пронеслось над всеми его надеждами и мечтами, превратив жизнерадостный пейзаж в сухую бесплодную пустыню, он оставил новорожденную дочь на попечение матери Льюиса, а сам много лет путешествовал по дальним странам. Вернулся он, когда Кларисе было около десяти: очаровательная и милая, она была гордостью и радостью всех, кто ее окружал. По возвращении лорд Эвершем – ему было тогда чуть больше тридцати – полностью посвятил себя образованию дочери. Они никогда не разлучались: он был хорошим музыкантом – и научил девочку играть на рояле лучше, чем умел сам. Вместе они читали, гуляли, совершали верховые прогулки. Когда отец становится для дочери всем, чувства детской преданности, полного доверия и совершенной уверенности в его любви, соединившись, образуют такую глубокую и сильную привязанность, какую не встретишь в иных местах – чистейшую из страстей, на которые способна наша природа. Клариса боготворила своего отца – а он в годы, когда в наивном ребенке пробуждается способность созерцать и мыслить, украсил ее повседневное существование всеми драгоценностями, какие могла даровать преданная и просветленная отцовская любовь. Он казался ей чудесным даром Провидения, ангелом-хранителем – только намного дороже, ибо этот ангел был ей родным. Она росла под его неусыпной опекой, в любви и заботе, взрослея сердцем и умом. И после обручения с Льюисом чувства ее к отцу не померкли – только укрепились. Льюис был назначен в действующую армию, и через несколько лет его службы влюбленные надеялись соединиться.