Смертный бессмертный

Двадцать шестого октября Коррадино и его друзей повели на смерть; казнь должна была состояться на приморской рыночной площади в Неаполе. Присутствовал Карл со всем своим двором, и бесчисленные толпы окружали короля-победителя, пришедшего посмотреть, как его более царственный противник примет позорную смерть. Погребальная процессия приближалась к месту своего назначения. Коррадино везли на открытой телеге: он был взволнован, но сохранял внешнее спокойствие. За ним несли паланкин, обтянутый черной материей; кто скрывается в паланкине – никто не знал. Далее следовали герцог Австрийский и еще несколько славных жертв. Стражу, сопровождавшую приговоренных на плаху, возглавлял Лостендардо; злобная радость плясала в его глазах; он ехал рядом с паланкином и часто посматривал то на него, то на Коррадино с таким выражением, с каким, быть может, демоны мучают грешников в аду. У подножия плахи процессия остановилась. Коррадино взглянул вдаль, на огонь, мерцающий на вершине Везувия, и его отражение в море. Солнце еще не взошло, но первые его лучи уже озарили Неаполитанский залив, острова и горы. Вершины далеких Байских холмов сверкали первыми отблесками рассвета. «Когда эти лучи коснутся площади, – сказал себе Коррадино, – и все эти люди вокруг меня, от князя до крестьянина, начнут отбрасывать тени – мой живой дух тени лишится». Затем он обратил взгляд к товарищам по несчастью и тут в первый раз заметил рядом с ними черный паланкин. Сперва он подумал: «Это мой гроб». И вдруг вспомнил об исчезновении Деспины – он готов был рвануться к паланкину, но его удержала стража; он поднял глаза – и встретился со взглядом Лостендардо, увидел его злобный оскал. Тут же благочестивые чувства, прежде успокаивавшие Коррадино, вновь снизошли на его душу; он сказал себе, что страданиям Деспины – как и его собственным – скоро настанет конец.

Впрочем, они уже окончились. Могильное молчание окутывает события между ночью, когда Чинколо видел, как Деспину увозили из Флоренции, и нынешним днем, когда злейший враг доставил ее на смерть племянника Манфреда. Должно быть, ей многое пришлось претерпеть. Как только Коррадино взошел на плаху, черный паланкин поставили напротив, и Лостендардо приказал отдернуть занавеси: белая рука безжизненно повисла, словно сухой лист, пепельно-бледное, прекрасное лицо в обрамлении растрепанных темных волос было измождено, а чудная синева глаз, казалось, пробивалась сквозь закрытые веки. Она была в том же наряде, в каком появилась в доме Чинколо. Быть может, мучитель решил, что ее появление в облике юноши вызовет меньше сострадания, чем вызвала бы прекрасная женщина, подвергшаяся столь противоестественной жестокости.

В миг, когда отдернули занавеси, Коррадино молился, преклонив колени. Он увидел ее – и то, что она мертва! Сам на пороге смерти, чистый и невинный, но обреченный на позорную гибель на глазах у своего низкого, торжествующего победителя – он не жалел о той, что теперь обрела покой; его сострадание принадлежало только живым; и, поднявшись с колен, он воскликнул:

– Возлюбленная моя матушка, какое глубокое горе принесет тебе весть обо мне!

Обведя взглядом волнующуюся перед ним толпу, он видел, что даже иные из сторонников узурпатора не скрывают слез; слышал рыдания покоренных и угнетенных; сняв с руки перчатку, Коррадино бросил ее в толпу, как знак, что не отрекается от своего дела – и подставил шею под топор палача.

Многие годы после этих событий Лостендардо наслаждался высоким положением, богатством и властью. Внезапно, на вершине славы и процветания, он ушел от мира, приняв монашеские обеты одного сурового ордена в монастыре, расположенном на пустынной, холодной и сырой приморской равнине в Калабрии; беспощадным самоистязанием заслужил славу святого – и умер с именами Коррадино, Манфреда и Деспины на устах.

Смертный бессмертный

16 июля 1833 года. – Нынче памятная годовщина: завершился мой триста двадцать третий год!

Вечный Жид? – разумеется, нет. Более восемнадцати столетий пронеслось над его головой. В сравнении с ним я совсем юный бессмертный.

Только бессмертен ли я? Триста лет и три года день и ночь задаюсь этим вопросом – и не могу найти ответ. Сегодня я обнаружил в своих каштановых кудрях седой волос – верный признак старения. Но, быть может, предыдущие триста лет я просто его не замечал? Случается ведь, что люди и полностью седеют, не достигнув двадцати.

Расскажу свою историю – и пусть судит читатель. Расскажу, чтобы скоротать несколько часов долгой, бесконечно долгой и утомительной вечности. Вечность! Возможно ли это – жить вечно? Я слыхал о том, как жертва колдовства, погруженная в зачарованный сон, век спустя просыпалась бодрой и свежей; слыхал и о Семерых Спящих[83] – что ж, когда спишь, бессмертие тебя не тяготит; но это бремя нескончаемого времени, эта томительная скука бесконечно тянущихся часов! Как счастлив был сказочный Нурджахад!..[84] Впрочем, вернемся к моей истории.