Смертный грех

Руслан вспомнил историю, как авторитета из «тамбовской» группировки, орудовавшей в Питере, положили в пещеры вместе с упокоенными там монахами. Но он решил не комментировать услышанное. Старец тем временем продолжал:

— Послушание быть настоятелем, дай Бог здоровья отцу Димитрию, это каторга. Огромный труд. С этим чиновником выпей, этому бизнесмену машину освяти. А я тогда вспомнил историю про ключ от монастыря этого, и сюда приехал. Тут благодать, можно Богу молиться и о мирском не вспоминать.

— А главное, я ему в Москве подвернулся, — улыбнувшись одними глазами, добавил отец Димитрий. — Приехал старец Иоанн в Патриархию благословение просить на поиск ключа. Ну, там у нас бюрократия будьте нате была. Да и сейчас есть. А я там тогда отвечал за работу с регионами. Смотрю, дедушка сидит, дай думаю спрошу, что за нужда. Он и рассказал. Я загорелся, за один день испросил разрешения, и мы сюда приехали. Ключ нашли, там, где его и спрятал монах. Дома, конечно, загажены были, все тут разграблено подчистую, но храм с 30-х годов так никто и не открыл. Мы едва вошли, такая благодать нас осенила, что поняли мы — наше место на этом острове.

— Батька рассказывал, что тут летом каждый год пионерский лагерь был, — вмешалась Настя.

— Вот пионэры тут все и загадили, — хмыкнул отец Димитрий. — Хотя, по-моему, тут даже не пионэры, а трудновоспитуемые подростки были. И браконьеры ваши тут орудовали, — он строго посмотрел на Настю, явно вспомнив ее отца.

— Пионеров поменяли на монахов. Пионер это от французского слова «пехотинец», а монах от греческого слова «monos» — один. — Старец Иоанн произнес это с прежней отстраненной улыбкой.

— Это как стерео и моно? — уточнила Настя.

— Конечно. Стереос — по-гречески объемный, — ни секунды не раздумывал Иоанн.

В какой-то момент Спиридон переглянулся с Тихоном и затянул песню:

— Не для меня придеть весна…

Едва Руслан успел отметить необычный мягкий акцент, как в дело вступил Тихон.

— Не для меня Дон разольется.

Руслан зачарованно слушал потрясающий дуэт высокого голоса Спиридона и густого баса Тихона. Казначей пел, закрыв глаза, весь отдаваясь песне. Тихон, напротив, чуть дирижировал себе рукой.

Кульминация наступила, когда монахи дошли до куплета:

— Не для меня придеть Пасха, — своим южнорусским выговором смягчал окончания Спиридон.

— За стол родня вся соберется, — вторил ему Тихон.

— «Христос Воскрёс» из уст прольется, — пропел казначей.

— В пасхальный день не для меня, — закончили они вдвоем.

Руслан первым захлопал в ладоши, когда песня закончилась.

— А это ведь Пелагея поет? — наморщила лоб Настя. — Только слова немного другие: «Не для тебя».

— Ну да, она переменила маленько. А песня казацкая, старинная, — пояснил Спиридон. — Научил вот нашего выпускника консерватории, тот велел в другой тональности исполнять. — Он повернулся к Тихону.

Все недавно прибывшие с удивлением посмотрели на того.

— Да шутит он. Музыкальную школу я закончил. По классу домры. Народный инструмент такой струнный. В консерваторию мама меня хотела отправить учиться, — неожиданно застенчиво для такого богатыря пояснил монах.

Братия посидела еще немного и разошлась по кельям. Настя попросила кого-нибудь проводить ее до скита.

— Боюсь, заблукаю тут. Да и страховито одной. — Она доверчиво посмотрела на Руслана.

Даня вызвался было провожать ее, но отец Димитрий покачал головой и благословил Руслана проводить девушку. Видимо, боялся за ее нравственность при прогулке с молодым парнем. Руслан на правах ее спасителя проводил Настю до скита, откуда в приподнятом от застолья настроении отправился домой. Так случилось, что за все время пребывания в монастыре он ни разу не выпивал с братией. А весь жизненный опыт Руслана заставлял его напрягаться при общении с непьющими людьми. На этот счет у него была даже любимая цитата из Салтыкова-Щедрина:

«Необщительный человек, не принимающий участия в попойках, всенепременно должен быть неблагонамеренным и злоумышляющим».

Тут почти все оказались пьющими и, стало быть, понятными. Да тут вполне можно жить, подумал Руслан, засыпая. Не монахом, конечно, но вот послушником вполне.

С этим он и заснул.

Глава 13

Утро после убийства настоятеля началось мрачно. Утренняя служба не состоялась, как пояснил Серега, потому как из священников, имеющих право проводить богослужение, оставался только отец Иоанн, но ему было физически невозможно выдержать столько времени, стоя на ногах. Собравшаяся по многолетней привычке в церкви братия печально переглядывалась. Баба Шура непрерывно всхлипывала, утирая глаза платком.

— А еще наш отец Иоанн в затвор уходит и обет молчания принял, — сообщил всем Спиридон.

— Затвор это что такое? — Руслан вопросительно оглядел монахов.

— Не то, что ты подумал. Отшельником будет жить. Раньше он спал, стоя на коленях, — хмуро ответил Тихон.

— Ага, было такое. Он подвиг Серафима Саровского повторял. Но вот обета молчания не принимал еще никогда, — добавил Спиридон. — Баба Шура, снесешь ему хлеба с водой? Боюсь, больше ничего он не примет.

Трудница кивнула, утирая платком покрасневшие глаза.