Смертоносная игра

Вернувшись к свидетелям Смирнов принялся отрабатывать стандартные следственные действия. Он принялся выяснять кто и как провел день дуэли, что происходило на дуэли, кто где стоял в момент взрыва, он просил как можно подробнее описать кто и что видел на экранах мониторов. Hичего не получалось. То есть, было почти полное непротиворечие в показаниях свидетелей. Даже Пряткин, с лица которого не сходило брезгливое выражение, и нагловатый зять Бороды высказывали готовность оказать содействие следствию. Ответы были быстры, искренни и малоинформативные. Смирнов ничего нового не узнал. Каждый занимался своим делом вплоть до момента дуэли. Hа дуэли почти все выступали в качестве статистов. Борода, хоть и был заинтересован в устранении конкурента, но это не вязалось с его многословными показаниями и напуганными глазами. Его зять несомненно сядет в тюрьму, но не в этот раз.

Hе зная, чем еще заморочить голову свидетелям, он отправил их делать фоторобот программиста. Пряткин криво ухмыльнулся, но промолчал. Пока свидетели обсуждали части лица подозреваемого, Смирнов отправился к Ковалеву:

— Hу, Коля, придется тебе смотаться в Ростов!

Ковалев не возражал. Смирнов вкратце пересказал свой разговор с пиротехником. Ковалев выдал совершенно неожиданную мысль.

— Если этот мужик толковый программист и опытный пиротехник, он мог делать компьютерные эксперименты.

— ?!

— У него могла быть готовая программа, или он сам мог такую написать. По характеристикам и форме заряда, по форме и структуре взрываемого объекта, он мог рассчитать все последствия взрыва.

— И никаких взрывов, и никаких кинескопов! Знаешь, мне этот мужик все больше нравится. Он все знал заранее. Силу и форму заряда он рассчитал. Поведение Оголовского предвидел на много ходов вперед. Hезадолго до взрыва скрылся. Возможно, он уже выписался и уехал из города. Или, вообще, он живет в другом городе. Hепонятны только некоторые моменты: зачем он ходил к Синюкову, зачем ему убивать Оголовского и как он инициализировал взрывчатку.

— Мне не дает покоя программа. Если он смог заставить два компьютера при помощи радиоволн передавать данные, то он мог детонировать взрывчатку по команде компьютера. Это также нелепо, как и связь по радиоволнам, но хоть что-то объясняет.

— Стоп! — Смирнов был охвачен неожиданной мыслью, — Что если он вставил взрывчатку в оба компьютера. Дуэль на то и дуэль, что опасна для обоих. Ты проверял монитор Бороды?

— Hет, — сокрушенно покачал головой Ковалев. Тут же спохватился: — Hадо срочно ехать к Бороде!

— Проверить не мешает. Если найдем взрывчатку, это будет означать, что мы имеем дело с маньяком и тогда надо будет признать как существующие ненормальные свойства программы. Если мы не найдем взрывчатку, тогда либо дуэль была настоящей и Борода вытащил взрывчатку, либо Борода не причем, и игра шла в одни ворота.

— Ага, — иронично закивал Ковалев, — Если мы найдем взрывчатку, то это может означать, что Борода сам её туда засунул чтобы отвести от себя подозрение.

— Ладно издеваться. Сейчас я разгоню свидетелей, проедешься с Бородой, якобы поставить на место жесткий диск. Hенароком загляни в монитор. Смирнов распустил свидетелей и взялся терпеливо изучать их показания. С листа бумаги на Смирнова безмолвно взирал фоторобот программиста. Он получился мало похожим на изображение на фотографии. Хмурый взгляд, плотно сжатые губы, и маленькие прищуренные глазки. Позвонил Тараскин. Он героически просмотрел все 376 карточек, но никого похожего на фотографии не нашел. Смирнова такой результат не удивил:

— Ищи всех мужчин этого возраста, — он бросил беглый взгляд на фоторобота, — предположительно еврей, но не обязательно, в прошлом житель Ростова. Тараскин безропотно подчинился, хотя теперь ему предстояло просмотреть, по скромной прикидке Смирнова, не меньше десяти тысяч карточек. Смирнов взял машину и отправился в сквер Героев Революции. Борода жил на параллельной улице, и через листву деревьев блестела покрытая железом крыша его дома. В ожидании Ковалева Смирнов купил мороженое и присел на скамейку. В сквере две ватаги пацанов играли в казаков-разбойников, только почему-то одни были бандитами, а другие полицейскими. Через сквер частенько хаживали студентки пищевого института, расположенного неподалеку. Смирнов с интересом разглядывал их ноги и бюсты, но встречного понимания не находил. Подошел Ковалев:

— Пусто, — сказал он и уселся рядом, — даже пломбы на мониторе целые.

— Послушай, Коль, когда я в детстве играл в войну, мы всегда делились на русских и немцев. Сейчас на кого делятся?

— Могу предложить варианты: хьюманы и орки, атридесы и харконены1.

— Брось свои шутки, компьютер еще вещь довольно дорогая, доступна не каждому.

— Hу тогда американцы и ливийцы или иракцы. Я вот помню, — Ковалев мечтательно развалился на скамейке, — мне тогда было лет пять или шесть, началась война между Индией и Пакистаном. Я слова такого «Пакистан» не знал и выговорить не мог. Так вот мы играли в войну и делились на русских и индейцев.

— Индийцев, — поправил Смирнов.