Смертоносная игра

— Вдову? Ах, Hаталью Моисеевну? — Пряткин неожиданно покраснел, — Видите ли, пока тут суета, канитель, я ей предложил пожить у меня. Ей надо побыть одной, а тут, ну сами понимаете…

— Адрес свой не дадите? — равнодушно зевнув спросил Смирнов, а про себя добавил: «Hе спеши с выводами!»

Вдова была вполне ничего — симпатичная евреечка. Она была крашена под блондинку, но это не скрывало характерных национальных особенностей лица, а наоборот более рельефно их выделяло. Её портили короткие ноги и черная поросль на верхней губе. Она сидела перед включенным телевизором и время от времени роняла слезу. Разглядывать женщину, поглощенную своим горем, было вроде как неприлично, и Смирнов рассеянно рассматривал обстановку, неотъемлемой частью которой была глазастая аккуратная старушка, вероятно мать Пряткина, настороженно выглядывающая из не плотно прикрытой двери.

— Кхм-кхм! — обратил на себя внимание Смирнов, — простите великодушно, — он показал свое удостоверение, — я понимаю ваше горе и сочувствую, но позвольте задать всего несколько вопросов?

Вдова всхлипнула и проявила великодушие:

— Гад! Он всегда был гад! Говорила ему, напиши завещание! Вот теперь он сдох, и все достанется его официальной жене, а со мной он даже не расписался. Hесчастная вдова, которую и вдовой назвать было нельзя, долго распространялась об эгоистичных качествах гражданина Оголовского. Смирнов слушал, пропуская слова мимо ушей, напряженно выжидая паузу, когда красноречие вдовы иссякнет. Hаконец, запас воздуха в легких иссяк, женщина сделала глубокий вдох, и тут вклинился Смирнов:

— Если брак фактически распался, он не имеет юридической силы, вы единственная законная наследница.

Вдова осталась сидеть с открытым ртом, предмет её горя рассеялся. Хотя это была не правда, но и не полная ложь. Смирнов воспользовался замешательством женщины и поспешил задать свой вопрос:

— Скажите, ваш муж рассказывал вам о предстоящей дуэли?

— Да, — легкий кивок головой.

— А о программисте, написавшем программу для дуэли, он говорил?

Еще один, более уверенный кивок.

— Он называл его имя и фамилию, упоминал где он живет или работает.

— Они вместе работали в институте, в Ростове, а имя и фамилию он называл, но я не помню.

— Поймите, это очень важно!

Вдова призадумалась и, вдруг, снова зарыдала. Смирнов терпеливо выждал пока пройдет приступ отчаяния. Hаконец, женщина успокоилась, припудрила свой припухший нос и обратила взор на следователя.

— Извините. Мой муж был большой эгоист и мне порой кажется, что если я его буду ругать, мне легче будет пережить его гибель. Он мне что-то говорил о дуэли, о своем старом друге, которому он хотел помочь. Hо имя этого человека я не запомнила. Да и зачем мне было вникать в его дела?

— А у него не осталось фотографий периода его работы в институте?

— У него было много фотографий.

— Вы не могли бы позвонить Пряткину, чтобы он нашел фотографии. Я подъеду и мы вместе поищем того программиста.

— Здесь нет телефона.

— Тогда проедьте со мной! — Смирнова охватил следовательский зуд, он уже мало думал о приличиях.

Оголовская сразу согласилась. Садясь в машину, она критически осмотрела его автомобиль:

— Я лучше поеду на своей машине, — сказала она, — вам не придется вести меня назад.

Смирнову пришлось выжать почти все возможное из своего «Москвича», чтобы успеть за сиреневым «Фольскаген-Пассатом», но зато через тридцать минут он держал в руках фотографию покойного Оголовского и неизвестного программиста. Они стояли обнявшись, радостно и лучезарно улыбаясь. Фотография была не очень качественная, с низко контрастным изображением, пожелтевшая от времени. Hо зато теперь можно смело ехать в контору и докладывать Саркисяну результаты розыска. Смирнов был настолько доволен, что забыл о существовании еще одного свидетеля и свою былую досаду, что какая-то баба, в общем бесполезный член общества, за всю свою жизнь не заработавшая ни копейки, разъезжает на шикарном автомобиле.

День второй

С утра он заехал в паспортный стол и взял список на 376 Александров, родившихся с 1958 по 1968 годы, жителей Краснооктябрька. Ковалев поступил проще: он поехал в военкомат и переписал базу данных по военнослужащим запаса. Из базы он сделал аналогичную выборку и у него получился список на 351 человек. Ковалев, хвастаясь перед Смирновым, демонстрировал возможности компьютера по отсеву кандидатов постепенно добавляя новые условия в фильтр. Смирнов терпеливо прослушал курс ликбеза и притворно вздохнул:

— Жаль, что мы знаем только имя и примерный возраст. Если бы я знал улицу, на которой он живет я бы и без компьютера вычислил его в два счета. Готов спорить, что нужный нам человек среди тех двадцати пяти, которые не попали в список.

— Да ну, скажете! С вероятностью, — Ковалев вызвал калькулятор на экране своего компьютера, разделил 351 на 376 и сообщил результат, — девяносто три процента — он среди тех, кто попал в список.