Смертоносные гвозди

— Я не вполне понимаю, в чем дело, ваша честь, но, по крайней мере, умею выполнять приказы. Если ваша честь говорит: «Забудь!» — я забываю!

Судья признательно посмотрел на Ма Жуна и отпустил его.

Раздался стук в дверь, и вошел Го. Судья быстро поднялся, вышел ему навстречу и принес формальные соболезнования.

Го посмотрел на него большими печальными глазами.

— Это не был несчастный случай, ваша честь, — спокойно сказал он. — Моя жена знала это место как свои пять пальцев, а перила были вполне крепкими. Я уверен, что она покончила с собой.

Судья поднял брови, и врач продолжил все тем же ровным голосом:

— Я признаюсь, что виновен в серьезном преступлении, ваша честь. Когда я попросил свою жену выйти за меня замуж, она предупредила меня, что убила мужа. Я сказал, что меня это не волнует, поскольку знал: ее муж был грубым скотом, которому доставляло удовольствие причинять боль и людям, и животным. Я полагал, что таких людей действительно нужно уничтожать, хотя у меня самого не хватало мужества на это. Я не способен на великие дела, ваша честь.

Он безнадежно вскинул руки и продолжал:

— Тогда я не спросил у нее о подробностях, и больше мы об этом никогда не говорили. Но я знал, что она часто думает об этом, терзаемая сомнениями. Конечно, мне нужно было убедить ее признаться в преступлении, но я эгоист, ваша честь. Я не мог даже представить, что потеряю ее…

Он уставился в пол, и губы его подрагивали.

— Почему же вы сейчас заговорили об этом? — спросил судья Ди.

Го поднял голову.

— Потому что я знаю, что этого она хотела, ваша честь, — тихо ответил он. — Я знаю, что суд над госпожой Лу произвел на нее сильное впечатление, ей казалось, что она должна искупить свою вину, покончив с собой. Она была безупречно честной женщиной, и я знаю, что она хотела, чтобы о ее преступлении было объявлено официально, потому что тогда она сможет вступить в загробный мир очищенной. Поэтому я и пришел сейчас, чтобы сообщить об этом и признаться в том, что являюсь соучастником убийства.

— Понимаете ли вы, что совершили тяжкое преступление? — спросил судья.

— Конечно! — ответил удивленный Го. — Моя жена знала, что после того, как ее не станет, я буду готов умереть.

Судья медленно погладил бороду. Он испытывал глубокие переживания от проявления подобной верности. Помолчав, он сказал:

— Я не могу начать дело против вашей жены после ее смерти, Го. Она никогда не рассказывала вам, как убила мужа, и я не имею права вскрывать склеп, основываясь только на ваших словах. Более того, думаю, что если бы ваша жена в самом деле хотела, чтобы о преступлении, которое она совершила, было объявлено официально, она бы обязательно оставила письменные показания против себя.

— Это правда! — задумчиво сказал Го. — Я не подумал об этом! У меня в голове все смешалось… — Потом он добавил тихо: — Мне будет так одиноко…

Судья встал, подошел к нему и сказал:

— А дочка госпожи Лу живет у вас в доме?

— Да, — ответил Го со слабой улыбкой. — Очень славная девчонка! Моя жена очень полюбила ее.

— Тогда у вас есть долг, Го! — решительно сказал судья. — Как только дело госпожи Лу будет закрыто, вы удочерите девочку.

Го с благодарностью посмотрел на судью и печально сказал:

— Я был так расстроен, что даже не принес извинений из-за того, что не заметил гвоздь во время первого осмотра, ваша честь! Я надеюсь…

— Забудем о прошлом! — поспешно прервал его судья.

Го поклонился и трижды коснулся лбом пола. Поднявшись, он кратко сказал:

— Благодарю вас, ваша честь! — Поворачиваясь, чтобы уйти, он добавил: — Вы великий и добрый человек!

Когда Го медленно побрел к двери, судье показалось, что его ударили по лицу тяжелым кнутом.

Пошатываясь, он подошел к столу и тяжело опустился на стул. Он вдруг подумал о том, что Го говорил о сомнениях своей жены. «Радость проходит, остаются раскаяние и печаль» — она несомненно знала все стихотворение. «О, если б хоть раз новая любовь…» Голова его опустилась на стол.

После долгой паузы он выпрямился. В его памяти всплыл давно забытый разговор с отцом.

Тридцать лет назад, сразу после того, как он сдал свой первый экзамен на должность, он с воодушевлением рассказывал отцу о своих великих планах на будущее. «Думаю, Жэньцзе, ты далеко пойдешь, — сказал отец, — но будь готов к большим страданиям в пути! И ты узнаешь, что на горной вершине очень одиноко». В тот момент он запальчиво ответил: «Страдания и одиночество делают человека сильным, господин!» Тогда он не понял печальной улыбки отца, и только сейчас ему стал ясен смысл его слов.

Писец принес горячий чай, и судья медленно опорожнил чашку. Вдруг он удивленно подумал: «Как странно, что жизнь продолжается, будто ничего не случилось! Умер Хун, женщина и мужчина заставили меня устыдиться, а я сижу здесь и пью чай. Жизнь продолжается, но я стал другим. Она продолжается, но я больше не хочу участвовать в ней».