Смертоносный мир. Сборник

— Нога...— хрипло ответил человек — один из младших командиров.

— Дай взглянуть,— приказал вождь; с ноги солдата, разрезав кожу, быстро сдернули сапог.

Ранение было тяжелым: разбита коленная чашечка, осколки белой кости торчали сквозь кожу. Струйка крови медленно стекала из раны. Солдат, должно быть, испытывал страшную боль, однако даже не стонал. Ясон знал, что здесь необходимо искусство хирурга и трансплантация кости, чтобы этот человек мог ходить вновь, и задал себе вопрос, что за судьба ожидает покалеченного варвара в этом варварском мире. Ответ не замедлил себя ждать:

— Ты не можешь ходить, не можешь ездить верхом, не можешь быть солдатом,— сказал Темучин.

— Я знаю это,— ответил воин, выпрямившись и отталкивая руки поддерживавших его товарищей.— Но если я должен умереть, я хочу умереть в бою и быть погребенным с целыми большими пальцами. Если у меня не будет больших пальцев, я не смогу удержать меч, защищаясь от демонов в подземном мире.

— Да будет по-твоему,— сказал Темучин и вытащил меч.— Ты был хорошим солдатом и добрым товарищем, и я желаю тебе победы в твоих подземных битвах. Я сам сражусь с тобой и окажу тебе честь, отправив тебя к предкам.

Сражение вовсе не было формальностью, и раненый дрался хорошо, несмотря на свою искалеченную ногу. Но Темучин норовил атаковать его со стороны раненой ноги. Солдат не мог долго сопротивляться, получил сильный удар в грудь и умер.

— Есть еще раненый? — спросил Темучин, вытирая меч.

Вперед выступил солдат с рукой на перевязи.

— Рука будет в порядке,— сказал он.— Кожа не порвана. Я и сейчас могу сражаться и ездить верхом, не могу только стрелять из лука.

Темучин, казалось, колебался, прежде чем ответить.

— Мы нуждаемся в каждом человеке; делай, что можешь, и вернешься к нам в лагерь. Мы выступим, как только этот воин будет погребен.— Он повернулся к Ясону: — Поезжай передо мной... И не шуми.— Он, очевидно, был не очень высокого мнения о солдатских способностях Ясона, и Ясон не стал его разубеждать.— Это место, где солдаты, как раз то, что мы ищем. Племя Горностая в прошлом совершало набеги на эту низину, но малыми отрядами, в два-три человека — больше моропов спускать опасно. Они избегали солдат и нападали на фермы. Но случались у них и стычки с солдатами, вот от них я и узнал о порохе. Они убили одного солдата и захватили у него порох. Но когда я попробовал его поджечь, он только загорелся. А вот люди племени Горностая клянутся, что он может взрываться. Я верю им. Мы захватим порох, и ты покажешь, как его взрывать.

— Только приведи меня к нему,— ответил Ясон,— и я покажу тебе, что нужно делать.

Они довольно долго пробирались по лесу. Было уже далеко за полночь, когда пленник испуганно признался, что заблудился во тьме. Темучин ударил его так, что тот застонал от боли, и распорядился, чтобы все отдыхали до утра. Снова пошел дождь, и они стали искать укрытия под деревьями.

Ясон чувствовал горечь во рту. Это было не от пищи, приготовленной на горящем помете, и не от мерзкого ачада, а от убийства, происшедшего на ферме. Он жил среди кочевников, жил как кочевник и в какой-то мере стал частью их культуры. Они были своеобразными людьми, и, пока он двигался вместе с ними к лагерю Темучина, он пришел к заключению, что они достаточно терпимы, хотя их нельзя отнести к самым добродушным людям в Галактике. По крайней мере с ними можно было ладить. Они были по-своему честны и уважали кодекс законов. Но они были еще и хладнокровными убийцами. И не играло роли, что они убивали в соответствии с собственными представлениями. Это не меняло ситуации. Перед глазами Ясона был меч, пронзивший ребенка, и он даже заворочался от воспоминаний.

Да, оказавшись среди деревьев, он забыл о деревьях, он забыл, что эти люди уничтожили первую экспедицию и с не меньшим восторгом сделали бы то же самое и с любыми другими пришельцами. Он лазутчик в их среде, он трудится, чтобы полностью низвергнуть их.

И все должно быть подчинено только этому. Он обязан продержаться как можно дольше и помочь ему должно сознание, что этот маскарад оправдан. Он должен расшатать, разрушить социальную структуру кочевников и добиться, чтобы пирряне в относительной безопасности могли построить шахты.

Один в сырой ночи, окоченевший и усталый, он чувствовал, что это весьма отдаленная перспектива. К дьяволу! Он повернулся, стараясь устроиться поудобнее и заснуть, но картины убийства не давали забыться.

Темучин, ты в своем роде великий человек, думал он, но я уничтожу тебя

А дождь все лил и лил.

С рассветом они вновь двинулись молчаливой цепочкой через затопленный туманом лес. У пленного фермера от страха стучали зубы, пока он не узнал поляну и тропу. Улыбаясь, он рукой указал правильный путь: во рту у него был кляп из обрывков одежды, чтобы он не мог поднять тревогу.

Впереди послышался треск ломающихся ветвей и голоса.