Смешенье

— Я бы охотней взял парочку гугенотов, — задумчиво проговорил Джек, оглядывая соседей мсье Арланка. Старшой, сидевший ближе всех к проходу, был турком.

— Спасибо, Джек, но этому не предопределено случиться. Они никогда не согласятся — их план иной.

— А как насчёт Господа? У него есть план?

— Я верю только, что Господь хранил меня до сей минуты, дабы я показал тебе то, что показал, — проговорил Арланк, глядя на озарённого новой бледной вспышкой де Жонзака, — и таким образом оплатил твою щедрость на постоялом дворе. Кстати, что вы такое затеяли?

— Долго рассказывать. — Джек отступил на шаг, поскольку аль-Гураб выбрал наконец последнего гребца и теперь махал рукой. — Всё объясню в Египте.

Мсье Арланк улыбнулся, как святой на раскалённой жаровне, и мотнул головой.

— Эта галера не дойдёт до Египта, а моё смертное тело, как видишь, едино с ней. — Он похлопал по цепи.

— Ты что, шутишь? Глянь, какая армада! Всё будет отлично!

Арланк, продолжая улыбаться, закрыл глаза.

— Если увидите голландский флаг, или английский, или, не дай Бог, тот и другой вместе — гребите к Африке и не останавливайтесь, пока не налетите на берег.

— И что тогда? Топать пёхом через Сахару?

— Это будет легче, чем тот путь, в который мы пустимся завтра. Да хранит Господь тебя и твоих сыновей.

— Тебя и твоих тоже. Увидимся под сфинксом. — Джек побежал между скамьями. Галерники уже не кричали и не улюлюкали ему вслед. Они притихли и помрачнели, как будто догадались, о чём говорил Джеку мсье Арланк.

Путь из Мальты в Александрию представлял собой локсодрому в тысячу миль длиной. Голландцы атаковали их посередине, на шестой день, южнее Крита. Будь он божеством, наблюдающим за битвой с небес, он мог бы хоть что-то понять: атака голландских кораблей, чинные манёвры французских, стремительные зигзаги галер складывались бы в упорядоченную картину и меньше напоминали бы бесконечную череду роковых случайностей. Однако Джек был всего лишь пылинкой на галиоте, который из-за малости никто не счёл нужным атаковать или защищать. Теперь стало ясно, почему хитрый Инвестор не приказал перетащить груз с галиота на фрегат: наверняка он подозревал, что половина его кораблей окончит путь на дне Средиземного моря.

Всякий раз, как голландский корабль давал бортовой залп по французскому фрегату, облако крутящихся досок, падающего рангоута и прочих дельных вещей разлеталось ярдов на сто. После того, как это происходило несколько раз, фрегат переставал двигаться, и галеры буксировали его с места боя, как слуги, выносящие из бальной залы напившегося в стельку маркиза.

Галиот тыркался бесцельно, как ягненок, потерявший матку в стаде, на которое напали волки. Ван Крюйк провёл весь день на грот-мачте, восхищаясь успехами голландцев и время от времени криками объясняя товарищам, что происходит (правда, на языке столь узкопрофессиональном, что никто всё равно ничего не понял). В самом начале сражения сообщники обсудили, не сдаться ли им голландцам. Однако у плана сразу обнаружилось множество изъянов. Пришлось бы как минимум отдать всё золото, да и вообще многие не разделяли естественную любовь ван Крюйка к голландской стороне.

Галера, к которой был прикован мсье Арланк, на протяжении большей части боя почти не пострадала. Потом (согласно ван Крюйку) ее капитан получил указание протаранить некий голландский корабль. По пути она попала под обстрел, и, очевидно, на юте взорвалась граната. Вспыхнул огонь, и через несколько минут взрывом порохового погреба разворотило корму. Очень скоро нос неудержимо пополз вверх, словно стрелка часов. Галерники в носовой части — включая, надо полагать, мсье Арланка — выпустили из рук вёсла и уцепились за скамьи. Те, кто не удержался, висели теперь, как связки форели перед рыбной лавкой.

— Давайте подойдём к ним, — предложил Джек. — Это не опаснее, чем просто болтаться, и будет хорошим тоном.

Остальные сообщники выразили полнейшее несогласие. Вреж Исфахнян открыл было рот, чтобы возразить, но тут ярдах в двух над их головами пролетело пушечное ядро, подтвердив правоту Джека и положив конец спорам. Наср аль-Гураб повернул румпель, и они устремились к тонущей галере. Тем временем Джек спустился к гребцам, по пути крикнув Евгению, чтобы тот принёс молот и наковальню.