СМИ в Древней Греции

Итак, опасаясь доносчиков, Никий избегал и общих трапез и бесед с согражданами, да и вообще был далек от подобного времяпрепровождения. Когда он бывал занят делами управления, то просиживал до поздней ночи в стратегии и уходил последним из Совета, придя туда первым, а когда общественных дел не было, он становился необщителен, неразговорчив и сидел у себя взаперти. Друзья Никия встречали посетителей в дверях и просили извинить его, так как, по их словам, он и дома занят какими-то необходимыми для государства делами[266].

Кроме того, у Никия был собственный представитель и «консультант по связям с общественностью» в лице некоего Гиерона:

Чаще всего участвовал в этой игре и окружал громкой славой имя Никия его воспитанник Гиерон... Этот Гиерон устраивал Никию тайные свидания с гадателями и распускал в народе слухи о непомерных трудах Никия, живущего исключительно интересами своего города. «И в бане, и за обедом, — говорил Гиерон, — его постоянно беспокоит какое-нибудь государственное дело; забросив в заботах об общественном благе свои собственные дела, он едва успевает лечь, когда другие уже крепко спят... А другие и друзей приобретают, и себя обогащают, благоденствуют на общественный счет и плюют на интересы государства»[267].

Разумеется, не все ради сохранения собственной репутации вели суровую жизнь, которую Плутарх приписывает Периклу или Никию. Однако карьера власть имущих была довольно хрупкой, и многие кончили изгнанием или разорением.

Заметно, что афинский политический деятель не вел для достижения известности предвыборной кампании в современном смысле слова. Ему следовало предпринимать шаги в двух направлениях: зарекомендовать себя перед влиятельным лицом и выступать в Собрании непосредственно перед согражданами. Он представлял не программу, а меры, которые можно было принять немедленно. Поскольку убеждение было сердцем системы, он использовал новую технику коммуникации, разработанную софистами, — риторику.

Софистика и риторика в Афинах

В афинском полисе с его системой функционирования умение красноречиво изъясняться было основополагающим. Без него индивидуум не мог проявить себя, внести предложение в Собрании, сделать политическую карьеру. И софисты, которым пришла в голову мысль, что этому можно научить, восполнили тем самым зияющий пробел: ведь ни в Афинах, ни в прочих полисах не существовало ничего подобного высшему образованию. Окончив школу, где он зубрил наизусть отрывки из Гомера, занимался чтением, музыкой и гимнастикой, юный афинянин не имел возможности учиться дальше. Этим и объясняется появление и успех софистов, предоставивших современникам отсутствовавшую ступень обучения.

Увлечение софистами быстро вызвало в Афинах волну критики, направленной сначала на них самих, а затем и на риторику, как таковую. Их упрекали за то, что они учат за деньги. Софисты и впрямь брали за уроки дорого, а Протагор или Горгий были весьма и весьма богаты. Им ставили в вину чересчур амбициозную программу, сулившую в кратчайший срок превратить любого в прекрасного оратора. Именно поэтому Исократ и Платон считали, что софисты уделяли недостаточно внимания личным способностям, с одной стороны, и упражнениям и труду — с другой. Их упрекали в том, что они дают лишь рецепты, приемы, лишенные всякого содержания[268]. Самая ожесточенная критика звучала из уст Платона, который отвергал риторику, как таковую, считая, что она не занимается правильным и истинным, но является пустой формой, опасной потому, что позволяет придать ложному силу истинного. Послушаем одну из многочисленных инвектив философа: