Смятение

Тем не менее, думала она сейчас, она будет беспощадна: не возьмет Тельму в Стратфорд, она поедет с Рейчел и просто скажет, что Рейчел понадобился отдых. В этом она будет тверда и решения своего не изменит, когда Тельма (а такое, она знала, случится) зальется слезами. Если она позволит Тельме вмешаться в драгоценное для себя время с Рейчел, для нее открытым останется лишь один путь: Тельме придется уйти. Возможность даже такой доли правды в том, что она неловко признавала ситуацию бесчестной, и будоражила, и воодушевляла. Она решила позвонить Рейчел и сказать ей, что с Тельмой у нее все улажено, а потом, вечером, с той и договориться… и тут же мысль: «О боже, это ж еще одна ложь. Я ничего не улажу с Тельмой». Обман, подумалось, становится ее второй натурой.

* * *

Арчи прибыл, как его и просили, в половине восьмого, что было вполне удачно, если учесть, насколько редко могут ходить автобусы по воскресеньям. Прогулка от остановки автобуса 53 на Абби-роуд утомила его: уже давно с ногой у него лучше не становилось. Справившись с расхлябанной калиткой, он, хромая, пошел по дорожке, обсаженной древними цветами ирисов. Входная дверь была вполовину стеклянной, и, хотя стекло было матовым, а потому ничего из происходившего внутри видно не было, дом был полон звуков. Играло фортепиано – исключительно хорошо, вероятно граммофонная пластинка, подумал он, – плакал ребенок, звук воды, сбегающей из ванны по большой сливной трубе сбоку от входной двери, голоса, чей-то смех – звуков было так много, что он не был уверен, что звонок, кнопку которого он нажал, звонил. Имелся дверной молоток, он им и воспользовался.

– Арчи! Ой, здорово! – То была Клэри. – А вы как есть пунктуальны, – прибавила она так, словно бы ему таким быть не следовало. Как обычно, она небрежно, походя обняла его.

– Кто играет на рояле?

– Питер Роуз, брат подруги Луизы, Стеллы.

В дальнем углу прихожей на ступеньках сидела Луиза. На ней был соблазнительный домашний халатик из какой-то полосатой материи. Волосы струились у нее по спине, ноги были босы. Она приветствовала Арчи воздушным поцелуем.

– Вы похожи на героиню оперы, – сказал он.

– Сижу здесь, чтобы Питера послушать, – объяснила она. – Если мы войдем, он перестанет.

Над лесенкой из подвала появилась головка девушки.

– Где консервный нож?

– Ни малейшего представления.

– Ой! – воскликнула Клэри. – Я им окошко в уборной заложила, чтоб не закрывалось.

– Как, в этой? – девушка указала на дверь напротив.

– Нет, наверху. А Полл ванну принимает.

– Ну и что, можешь прервать ее, Клэри. Придется, если тебе ужин нужен.

Луиза спросила:

– Пирс тебе помогает?

– Как сказать, он при мне. Не то чтобы помогает. По-моему, он последний из мужчин, с кем я согласилась бы оказаться на необитаемом острове.

– Ты не права. В разговорах я замечателен, и ты удивишься, как быстро тебе станет этого не хватать. – На лесенке за спиной Стеллы возвысилась фигура молодого человека.

– Это Арчи, – представила Клэри. – Пирс. Стелла.

Пирс обратил к нему усталую улыбку и сказал:

– Предупреждаю: в этом доме есть нечего, кроме пробковых матов.

Клэри потопала наверх на поиски консервного ножа. Арчи огляделся в поисках стула. Нога у него болела. Луиза похлопала ладошкой по лестнице рядом с собой:

– Идите садитесь сюда, Арчи.

– Нет. Мне оттуда никогда не встать. Так к месту и прирасту. Когда продадите этот дом, я пойду вместе с ним.

– Твой малыш плачет, – заметил Пирс, перегибаясь через перила и гладя Луизу по волосам.

– У него зубки режутся, Мэри говорит. Но я лучше пойду посмотрю, что она с ним делает.

– Материнская любовь. Ну не поразительно ли? Если бы мне пришлось выбирать самую отстойную вещь в доме, я бы очень затруднился выбрать между Себастианом и теми жуткими обезьянами из мыльного камня.

– Скульптурка еще Луизиной бабушке принадлежала, – сказала Стелла.

Арчи отыскал стул с шестью пальто на нем. Сложил пальто на пол, сел. Фортепиано умолкло.

Вновь появилась Клэри, с консервным ножом, и отдала его Стелле, которая спросила:

– На самом деле осталась всего одна банка говяжьей солонины?

– По-моему, да, потому как другую мы пустили на сэндвичи для Хампстед-Хит[47]. Мы вчера на пикник ездили, – обратилась Клэри к Арчи, – и отправились в Долину здоровья. Похоже на миленькую деревушку, которая неожиданно предстает перед тобой. Пирс знаком с художником, который там живет, только его не было.

– Все равно было здорово, – сказал Пирс. – Мы всю дорогу пели. Чем-то смахивающим на речитатив Генделя обращались с нелестными замечаниями к другим пешеходам.

– А еще пели веселенькие хоровые припевки. Впрочем, никто не догадался, что про них пелось, – добавила Клэри.

– А вам хотелось, чтоб догадались? – поинтересовался Арчи.

– Ну, понимаете, было бы забавно, если бы они малость из себя выходили, возмущались бы, что ли.

Вновь пришла Луиза, неся на плече своего малыша.

– Мэри нужно поужинать, вот я и сказала, что пусть он со мной побудет.

– Гости дорогие, давайте пройдем в гостиную, – предложил Пирс. – Лестницы для разговоров не годятся, если вас больше двух.