Смятый лепесток

– Мама! – запыхавшись, снимает обувь и подлетает ко мне. – Папа мне купил аиста! Он почти как живой!

В кухне воцарилась тишина. Наши с Дмитрием взгляды пересеклись. Он был изумлен настолько, что даже рот приоткрылся. Дело в том, что Мия никогда его так не называла. Было ощущение, что она дала ему испытательный срок, обращалась без имени и на ты, а на «папу» был какой-то внутренний запрет.

Мужчина растерян, лицо выражает неописуемые эмоции, и я завороженно наблюдаю за этими метаморфозами…

Сердце щемит от нежности, мне хочется расцеловать Мию. Но я почему-то не могу двигаться.

– Детка, а ты не хочешь сходить со мной за Владой? Как раз покажем твоего аиста и бабушке Маше, да?

Брови ребенка стремительно взлетели вверх от радости, я кивнула в подтверждение, и она тут же бросилась назад и обулась. Лена поднялась, скупо поздоровалась с Дмитрием и тоже принялась готовиться к выходу.

– Пока, малыш… – он крепко обнял её, а сам получил звонкий поцелуй в щеку.

– Мы скоро… – подруга, виртуозно пользуясь мимикой, делала знаки в его сторону, мол, покидаю вас, действуй. – До свидания, Дима.

– Я хочу с тобой поговорить, – вмиг переменился, стоило нам только остаться вдвоем.

Ох, как я не хочу всех этих «поговорить». Я не готова! И с самого начала поставила условие: не будет никаких обсуждений прошлого, разговоров о нем, анализа и прочего… Дмитрий был удивлен, но ради общения с дочерью моментально согласился. А я знала, что когда-нибудь мы всё равно должны будем выяснить отношения.

– Проходи. Чай или кофе?

– Воды, пожалуйста, – он разделся, устроился за столом и взглянул на меня, – Мия имеет право знать свою родню. Ты запретила спрашивать о семье. Но с моими я намерен её познакомить в ближайшее время.

– Нет, – перебиваю твердо, опустив перед ним стакан.

– Почему? – пожимает плечами раздраженно.

– Ты торопишься, всё это и так сложно осознать. Дай ей время. Мия впервые назвала тебя папой сегодня спустя четыре месяца. До этого у неё никого не было три с половиной года… А тут сразу – папа, бабушка с дедушкой, тети, дяди…

– Алин, я исхожу из мысли о том, что они будут помогать тебе в мое отсутствие. Как ты, вообще, справлялась одна?..

– Я польщена тем, что ты интересуешься этим, но жаловаться мне не на что. Мия – чудо, а не ребенок, ты и сам это знаешь. С ней никогда не было никаких проблем. Да и я всё делала с удовольствием. Потому что она – смысл моей жизни.

Не приветствую такой напор и с изумлением обнаруживаю, что его раздражительность заразительна! А мне несвойственно проявление негативных эмоций…

– Я настаиваю… – хмурится, вперив в меня настойчивый взгляд, от которого передергивает. – Это всё равно случится. Я буду участвовать в её судьбе.

– Не спорю с этим. Но не надо перегружать детскую психику! Такое впечатление, что у нас горят какие-то мосты. В первую очередь, пожалуйста, давай думать о ней…

– Я и думаю о ней, – натиск нарастает, теперь он встает и делает шаг ко мне жестикулируя, – как может повредить любовь близких?

Непроизвольно делаю шаг назад. Это, правда, происходит на подсознательном уровне. И моё действие не укрывается от Дмитрия. Он мрачнеет. Хмуро рассматривает меня пару-тройку секунд, затем прижимает большой и указательный пальцы к переносице и тяжело вздыхает, прикрыв глаза. И когда их распахивает, в глубине отражается такая адская смесь, что меня пробирает до дрожи…

– Ты точно инопланетянка. После всего…еще и выслушивать мои требования вместо того, чтобы выгнать взашей… Извини, я перегнул. Конечно, ты права, и когда посчитаешь нужным, тогда мы их и познакомим.

– Спасибо.

Его брови взлетают от моей короткой благодарности. Медленно качает головой, буравя потрясенным взглядом.

– Ну, точно инопланетянка…

К моему огромному облегчению, мужчина направляется к выходу. Я иду следом и торможу в дверном проеме кухни. Между нами достаточно расстояния. Меня устраивает, и больше шагов я не делаю.

Прежде чем уйти, Дмитрий замирает на пороге. Заглядывает в глаза. И молчит.

Проникновенно.

– Это один из лучших дней в моей жизни. Мия назвала меня папой. Я тебе очень благодарен. За всё…

– Будут дни лучше, с Мией по-другому не бывает. Спокойной ночи, – мямлю в ответ.

А потом наедине с собой вдруг признаю, как же мне непросто дается это общение с ним. Прислоняюсь затылком к стене и жмурюсь от противоречивых эмоций.

Господи! Твое очередное испытание выше всяких похвал. Так намудрить, завертеть и запутать…

И знаешь, что поразительно?

Прости, но в этот раз я не особо уверена, что справлюсь.

* * *

Предложение застало меня врасплох. Я вышла из здания в добровольно-принудительной прострации. То есть, и мечтала, и ужасалась тому, какие перемены может повлечь за собой моё согласие. Занятость на постоянной основе в кафе семейного типа «Аладдин», которое открывается через месяц, – это серьёзный шаг. И хочется, и колется.