Смилодон

Если сыграла, то мастерски, на тонких струнах, без малейшего намека на фальшь. Так что Буров совершенно искренне обнял ее и захотел утешить со всей силой мужского разумения. Однако Лаура отстранилась.

– Нет, Вася, нет, – она поправила воланы на груди, прерывисто вздохнула. – Не сейчас. – Облизнула губы, зачем-то обернулась и прошептала Бурову в ухо: – Будь осторожен. Не верь никому. Помнишь того, на дыбе, с крестом? Так вот, сегодня ночью его зарезали у нас в подвале. Причем посторонних в доме не было и быть не могло!

Не совладав с собой, она поцеловала Бурова, отпрянула и пошла к дверям. Ее белоснежные, оттененные пожаром волос плечи были и впрямь божественны. И что это Бурову так везет на рыжих баб?..

Музы, шлюхи, змеи и человек в черной маске

– Итак, господа, прошли уже сутки, – маркиз извлек массивные, с хорошую луковицу, часы, со звоном отщелкнул крышечку. Глянул, помрачнел и ударил ладонью по столу. – А результатов нет! Результаты-то отсутствуют, господа!

Дело происходило вечером, под землей, в кабинете у хозяина дома. Весело потрескивало в камине, свечи перемигивались в зеркалах, однако в целом атмосфера была неспокойной, нервной, грозовой. В воздухе, казалось, пахло не испанским табаком, а французским, от Лавуазье, порохом. Невыспавшиеся Буров и Анри зевали, Лаура молча курила трубку и, не отрываясь, смотрела на болт. Вернее, на его наконечник, выполненный в виде длинной, испещренной бороздками иглы. Стоило только окунуть его в блюдечко, как мирно лакавший молоко котенок сдох. Вот уж воистину игла, чтобы шить саваны!

– Побольше инициативы, господа, поактивнее, прошу вас, – маркиз тоже закурил, с шумом выпустил струю ароматного жасминового дыма. – Обращайте на себя внимание, суйте всюду свой нос, устройте, наконец, скандал, черт побери, дебош, так ее растак, драку… Только спугните Скапена. Вам понятно, господа? Вопросы?

Буров вежливо кивал, слушал молча – ему уже давно было все понятно. Кто здесь за ловца, кто за живца, кто за козла отпущения. Шпионские реалии жизни – одни подставляют задницу, Другие голову, третьи – грудь под ордена. Се ля ви.

Наконец инструктаж закончился. Было приказано податься к музам, причем не пред печальные очи Мельпомены <В древнегреческой мифологии муза трагедии, одна из девяти в свите Аполлона.>, а в виду премьерного дня в Комеди Итальен – в объятья развеселой Талии <Древнегреческая муза комедии.>, вечно беременной от многоликого Момуса <Древнегреческий бог смеха.>.

Дальше все покатилось по проторенной колее – Бернар был хмур, орловские рысаки подкованы, английские рессоры могучи и скрипучи. Снова полетели, как на крыльях. Однако, не доезжая улицы Моконсиль, ход экипажа замедлился – слишком уж много было желающих успеть без опоздания на премьеру. Форейторы хлестали лошадей, кареты притирались бортами, заносчивые, все в мыле, кучера выкрикивали имена хозяев:

– Граф Мари Жозеф де Кампан!

– Маркиз Антуан д'Авир, граф Больц!

– Кавалер орденов Святого Духа и Святого Людовика <Орден Святого Духа давался только самым знатным вельможам. Знаком его была синяя лента. Орден Святого Людовика был утвержден в память о короле Людовике X (1215-1270), причисленном католической церковью к лику святых. Знак его представлял собой золотой мальтийский крест и давался за боевые заслуги военным, прослужившим не менее двадцати восьми лет. Орден носили на красной ленте с девизом: “Награда военному мужеству”.>бригадный генерал армии короля герцог де Полиньяк-старший! Дорогу! Дорогу! Дорогу!

Бернар правил молча. Не разговоры разговаривал – работал кнутом. Мастерски хлестал с оттяжкой всех встречных-поперечных. И форейторов маркиза д'Авира, и кучера графа де Кампана, и лошадей герцога де Полиньяка. Еще слава тебе господи, что сам бригадный генерал сидел в карете, не высовываясь.