Smoke and mirrors

«И бля, и не бля!» – никакого отчета, конечно, и в помине не было. Вернее, данных в сводной таблице не прибавилось с того момента, как ему было поручено это задание. Пару-тройку недель назад. Теперь, вместо заслуженного суточного отдыха, компенсирующего неудобства не менее суточного дежурства, ему придется заниматься всей этой безголовой бюрократической чепухой. Оставалось придумать новую ложь, которая хоть немного оправдает предыдущую. «Нахерачить цифр с потолка». «Спросить у кого-то готовый отчет. Хотя, внизу указана фамилия заполнявшего. Вдруг кто-то все сделал, а факсимиле поставить не успел?». «Показать ту часть, которую успею завершить к концу дня». Вообще-то, если немного поразмышлять, обман был спровоцированным виктимным поведением его же жертвы. Возможно, так происходит всегда. Не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответов – истина, аккуратно запакованная сценаристами блокбастеров в обертку из очередного Уилла Смита или Мэтта Дэймона. Стандартная такая. Голливудская.

Бюрократии хватало. Именно она, а не желание работать и развиваться, нивелируя прошлые ошибки сегодняшними достижениями, двигала местным «прогрессом». Все эти кипы бумаг, содержащих миллионы слепых, но имеющих при этом судьбоносное значение, цифр. Как будто вдруг оказался посреди бумажного смерча, угрожающего не только, как всегда в новостях, какому-то бывшему тропическому раю, а, казалось, всему миру сразу. Бесконечный круговорот отчетов, рапортов, докладов. Лишь бы показать, какой ты охуенно деятельный. А толку-то. Говно на говне и говном погоняет. Даже если любое из этих говен прикрыть бумажкой, суть не поменяется. Останется запах, останется консистенция, но снаружи видно не будет. Этим принципом, видимо, и руководствуются, облачая вновь выпеченную говноконфетку в импозантный бумажный фрак, сшитый прочными нитями из необходимости доказать кому-то, что ты не сидел на месте, а как в зад ужаленный носился с языком на плече, чтобы подтвердить, что внутри – шоколад, а не кусок говна. «Так и живем».

Как-то летом, когда основное население маленькой государственной колонии преимущественно находилось в отпуске, его вызвала к себе маленькая начальница – одна из тех, которыми полнится любая государственная структура. Лишь бы человек был удовлетворен названием. Политмаркетологи здесь потрудились на славу: заставили человека, не изменив внешнего выражения жизни находится в полной внутренней уверенности собственной значимости. Добавить бы к этой должности приставку «микро». Микроначальник, подчиняющийся микроначальнику побольше, подчиняющемуся, в свою очередь, начальнику средних размеров по работе с личным составом отделения №3 отдела №8 УФСИН по территориальному образованию, находящемуся в пределах ареала вашего обитания, Главного Управления ФСИН, выполняющего свои функции на большей территории. Если буквально. Заваливают, суки, аббревиатурами. Где-то здесь, вероятно, и притупляется возможность критически оценить ситуацию. В связи с отсутствием личного состава, дорвавшегося, наконец, до безраздельного управления своим собственным временем, ему было необходимо провести досмотр заключенной. Законодательно это было запрещено (женщину может досмотреть только женщина), а начальнику опускаться до совсем уж микромира, представлявшемуся ей, видимо, как аналог квантового измерения, было невмоготу, непосредственно завязанную на чувстве собственной важности, возникшем на фоне недавно произошедших изменений в названии ее должности. Ее, при желании, можно было понять: она положила голову принадлежащего ей времени на плаху этого стремления. Единственно возможным способом выполнения этого поручения без выхода из зоны служебного комфорта и безопасности, она считала вызов этой заключенной в отдельную камеру с подсовыванием этой последней под нос заполненных постановлений и протоколов досмотра, в которых указывалось отсутствие или наличие (начальницей это не уточнялось) запрещенных к обороту среди заключенных предметов. «Комната допросов» (как в боевике) или просто свободная камера ожидала появления жертвы анонимного доноса, что не редко бывает в этих стенах. Свои сдавали своих, как и в любой другой социальной среде. Люди против людей. Девушка эта была вполне «обычной» заключенной. «Мужиком сидела», – если удобно употребить именно этот жаргон. Я передаю ей пачку запачканных черными символами документов, еще не до конца остывших после пыхтящего и плюющегося принтера, попутно объясняя, будто оправдываясь, причины этого поступка. Она, как ни странно, вчитывается. Видимо, жизнь чему-то ее научила. А что толку-то. Проблеск сознания всегда уступает необходимости. Даже если она совершенно не необходимая.

– Так, для отчетности, – говорю ей примирительным тоном.

А она, вместо того, чтобы поставить закорючку внизу листа, зовет меня и указывает пальцем на строку, где черным по белому написано: «при проведении досмотра обнаружено: 1. Сотовый телефон марки такой-то 2. Пластиковая шариковая ручка 3. Блокнот для записей».