Смоленские кривичи. Держава на Днепре

Мстислав Романович выехал из лесу, напал на черниговцев и смял противника. Но на другом крыле воевода Михалко бежал перед полочанами. Те окружили Мстислава, и юный князь сдался врагам. Черниговцы с полочанами бросились разорять Смоленщину. За своих немедленно вступился «буй Рюрик».

«Началась война, или, лучше сказать, грабительство в пределах Днепровских», – замечает Н.М. Карамзин.

Но вести длительные войны русские князья не умели и не любили. Для этого не хватало средств, ибо тогдашняя экономика была организована довольно примитивно. Это касается не только архаического общества Древней Руси, но и западных феодальных стран, где войны вели жестоко, но недолго.

Рюрик поднял половцев, те стали грабить Черниговщину. Ярослав Черниговский кинулся на юг, а Смоленск был спасен. Всеволод Большое Гнездо, Давыд Смоленский и союзные им рязанские князья вторглись в землю вятичей и покорили ее. Ярослав Черниговский запросил мира.

В итоге Киев остался за «буй Рюриком», Роман Волынский прогнал от себя жену Предславу, а Полоцк, Витебск и Друцк вышли из-под смоленского влияния и обрели свободу. Давыд утратил контроль над Двинским торговым путем.

Сферы влияния в Прибалтике поделили так: Полоцк контролировал земли по Даугаве вплоть до будущей Риги, а Псков и Новгород – северные территории, то есть нынешнюю Эстонию и часть Латвии. Новгородцы в это же время напали на шведов в союзе с карелами, разрушили столицу Свейского королевства – Сигтуну – и вывезли оттуда серебряные церковные врата, коими украсили новгородскую соборную церковь. Этот подвиг совсем не похож на поступок клонящегося к упадку этноса, каковыми объявил древних русичей Л.Н. Гумилев; скорее наоборот, мы видим энергию, бьющую через край. Увы, эта энергия гасилась внутри этноса и расходовалась на междоусобицы. Впрочем, были еще переселения землепроходцев на восток и север, так что перед глазами историка – постоянное освоение новых земель и рождение окраинных городков-республик вроде Вятки, которые самоуправлялись, но помнили о русском происхождении.

7. Неизвестная война на Двине

В следующем, 1197 году Смоленскую землю ожидали перемены: умер князь Давыд. Было ему всего 57 лет. Перед смертью князь принял монашеский чин.

Летописец Давыда хвалит. В адаптированной выписке из Ипатьевской летописи, приведенной Татищевым, это звучит так: «Сей благоверный князь возрастом был средний, но добродетелями украшен, милостыни многие раздавал, не берегши имения; на войне довольно славы показал; был правосуден и на злых зол, казнил без помилования злодеев; хотя не много учен был, но любил книги читать и память острую имел; каждый день днем ходил в церковь Св. Михаила, которую сам создал и украсил более всех церквей. Ей же не было подобной во всей полуночной стране, и многие иностранные приходили для смотрения оной» (История Российская. Т. 2. С. 450). Перед нами справедливый судья, грамотный управленец, умный человек, сострадательный гражданин и покровитель церковной архитектуры. Одно непонятно: за что его не любили в Смоленске? А в том, что князь был непопулярен, сходятся все исследователи. Вопрос риторический: ответа на него не могут дать ни летописи, ни археологические раскопки, ни монографии. Может быть, смоленская община усиливалась настолько, что ей нужен был слабый князь?

Смоленский стол занял племянник Давыда Мстислав Романович – тот самый, что попал в плен к черниговцам и полочанам в прошлой войне. Иногда его зовут Мстислав Романович Старый (1197–1214), чтобы отличить от других.

Претендентов на Смоленщину больше не было. Из общерусского лествичного счета ее вывели, а по местному счету наследником Давыда мог стать «буй Рюрик», но это курьез. Рюрик был в это время великим князем Киевским и переходить в Смоленск не намеревался. Так и досталось княжение Мстиславу Романовичу.

К этому времени пределы «смоленской гегемонии» сократились до Киевщины и Смоленщины, но это было еще очень много.

Похоже, свою главную задачу Мстислав Романович Смоленский видел в том, чтобы заново покорить отпавший Полоцк и восстановить господство на Двинском торговом пути. Но знаем мы об этом немного, потому что смоленское летописание не сохранилось. Лишь некоторые статьи уцелели в Архангелогородском летописце, но этого очень мало.