Смоленский поход

Проводив гонца взглядом я командую и мы прибавляем аллюр. Через некоторое время начинает доноситься шум боя. Мы еще пришпориваем коней, и вскоре перед нами открывается картина боя. Довольно большой казачий отряд сгрудился вокруг набитых добром саней время от времени пытаясь контратаковать кружащихся вокруг них татар. Саней, кстати не так уж и мало. Касимовцы и мещаряки мечут на всем скаку в противника стрелы, но едва видят, что их атакуют, пускаются наутек. Казаки время от времени палят из ружей, но как видно, огнестрела у них немного. Хотя возможно дело в недостатке пороха. Пока они так развлекаются, Вельяминов строит своих рейтар и московских дворян для атаки и после взмаха моей руки ведет их в бой. Топот копыт и ржание коней сливаются с яростными криками бросающихся в схватку людей и частой пальбой, и над полем боя поднимается гул. Вот противники сходятся грудь в грудь, и к какофонии звуков присоединяется сабельный лязг. Ожесточенная схватка длится уже несколько минут, хотя казаки хуже снаряжены, но их больше и они начинают теснить московских дворян. Звучит труба и Никита вместе с остальными поворачивает коней и начинает отступать. Приободрившиеся казаки начинают преследование и с размаха выскакивают прямо на спешившихся стрельцов Анисима. Бородатые стрельцы, в красных кафтанах, построившись втыкают в снег ратовища* своих бердышей и, выставив на них мушкеты с зажжёнными фитилями, ждут команды. Казачья лава несется на них как ураган, но в самую гущу ее как молот ударяет дружный залп. Взвиваются на дыбы кони, с проклятиями падают с них всадники, а стрельцы, перестроившись, делают еще залп, потом еще и атака отбита. Уцелевшие казаки разворачивают коней и, нахлестывая их, откатываются прочь, а вслед за ними уже мчат, размахивая саблями, московские дворяне и рейтары. Увидев, что в сражении наступил перелом, царевич Арслан также дает команду и на казаков со всех сторон бросаются его татары. Впрочем, казаки как оказалось, тоже не лыком шиты и пока одни бились с дворянами и рейтарами, другие сдвинули сани в круг и засели за ними. Между тем бой конных едва не превратился в резню, дворяне, рейтары и татары рубят, стреляют и ловят арканами своих противников. Те отчаянно отбиваются, но лишь немногим удается отойти под защиту импровизированного вагенбурга.

—--

*Ратовища — древки на которые насажены топоры бердышей.

Выкурить их оттуда будет непросто и чтобы не терять людей, готтовых в горячке боя ринуться на штурм, я приказываю начать переговоры.

— Эй, казаки, — кричит обороняющимся Вельяминов, — выдайте Заруцкого и его шлюху Маринку и мы вас отпустим!

Стрельба стихает и видно что казаки переговариваются, наконец, один из них глухо кричит в ответ.

— Мы бы с радостью, да нет их у нас!

— Не лгите, казачки, побьем, порубим!

— Вот тебе крест, боярин, нету!

— А где же они?

— Дык в Коломне остались!

— Как в Коломне, а вы что же?

— Так мы как узнали, что на нас царь со всем войском идет, так взяли свое добро, да и наладились уходить. С Иваном Мекленбургским воевать и раньше дураков не было, а теперь то и вовсе.

— Вот что казаки, — кричу им уже я, — коли так, то сдавайтесь без всяких условий. Бросите сабли — будете жить! Ну, а поможете Коломну взять, да Заруцкого с Мариной пленить, то и свободны. Я сказал.

— А ты кто таков, будешь?

— Я ваш царь богоданный! Посему велю немедля сдаваться, а то мне недосуг.

— Государь, побожись, что убивать нас не станут, — закричал кто-то из казаков.

— У меня одно слово и я его уже дал, — пожал я плечами, — а не верите, то как хотите!

— А добро нам наше оставишь? — кричит чей-то звонкий голос, — сказывают немцам что в Москве сдались, оставил!

— Не о том думаешь казак. Кабы вы Коломну сдали и схватили Заруцкого, да Марину и выдали мне, я бы и зипуны ваши не тронул, и сверх того пожаловал. А так я вас яко татей в лесу прихватил, и коли вы кобениться не перестанете, то всех велю побить и на деревьях развесить. Ну чего, добром сдадитесь или стрельцов в дело пускать?

— Хорошо государь, сдаемся!

С этими словами трое казаков поднялись из-за возов и помахав руками, дескать безоружные, пошли к нам. Я, вздохнув с облегчением, тронул коня вперед, и хотел было отдать команду, но в последний момент что-то показалось мне странным. Все вышедшие сдаваться, были людьми весьма преклонного для их образа жизни возраста. Нет я слышал, конечно, что все важные вопросы у казаков решают старики, но… не такие у сдающихся бывают лица. И еще не до конца понимая что происходит я пригнулся и соскользнул с лошади, неловко завалившись при этом набок. В тот же момент загремели выстрелы, оказывается, у седоусых бандитов за пазухами были спрятаны пистолеты и они, подойдя поближе, открыли по мне огонь. Когда я поднялся казаки уже лежали на снегу утыканные стрелами и нашпигованные свинцом, а мои приближенные толпились вокруг меня с встревоженными лицами.

— Чего вылупились? — выругался я, — вы, что же думаете эти оглоеды просто так сюда выперлись! Смотрите, мать вашу, что творится!