Смотреть и видеть

Если вы в состоянии рассказать о том, что происходит на картине, сумеете рассказать и о том, что творится в повседневной жизни; сможете описать конференц-зал и школьный класс, место преступления и заводской цех. Некоторое время назад Министерство сухопутных войск США обратилось ко мне с необычной просьбой: поработать с солдатами, которых готовили к отправке на Ближний Восток. Зачем? А затем, что, оказавшись за границей, они непременно столкнутся с неожиданным и неизвестным. Армия учит их основам культуры и этикету, а я учу их, как эффективно общаться в незнакомых ситуациях. Описание портрета женщины в 30-сантиметровом 4-слойном крахмальном воротнике требует тех же навыков, что и описание иностранного рынка или аэропорта. Тем же приемам я учу менеджеров по найму персонала и директоров начальных школ. Первые учатся более точно характеризовать кандидатов, которых приглашают на собеседования, вторые – лучше оценивать преподавательский состав.

Искусство дает нам безграничные возможности для анализа как сложных, так и более простых, на первый взгляд однозначных ситуаций. Как ни странно, описать простые, повседневные и знакомые явления – зачастую самое трудное, поскольку мы давно перестали замечать то, что, собственно, делает их интересными или необычными. Взрослые люди настолько привыкают к миру вокруг, что попасть в их поле зрения способно лишь нечто новое, оригинальное или вопиющее. Мы предпочитаем полагаться на опыт и интуицию, а не выискивать нюансы и детали, хотя подчас именно они определяют успех или неудачу. Вещи, которые мы видим и обсуждаем изо дня в день, требуют самого пристального внимания, особой чуткости восприятия.

Если вы хотите стать героем для начальства, семьи и самого себя, придется пересмотреть свое мировоззрение. Сделать это позволяет искусство, потому что оно везде, оно отражает человеческую природу во всей ее сложности и вызывает внутренний дискомфорт. А дискомфорт и неопределенность, как это ни удивительно, заставляют наш мозг работать на полную мощность.

Когда мы вынуждены применять свои личные и профессиональные навыки в незнакомом месте – а именно это и подразумевает анализ произведений искусства для большинства людей, – то включается совершенно иной мыслительный процесс. В 1908 году гарвардские психологи обнаружили, что наиболее эффективно наш мозг работает при изучении нового материала, когда уровень гормонов стресса слегка повышен[26]. Эту теорию подтверждают и современные визуальные исследования мозга. Выходит, лучший способ переосмыслить то, что мы делаем годами – как работаем, взаимодействуем с окружающими, как видим мир, – это выйти за пределы зоны комфорта.

Благодаря искусству мы можем отвлечься от повседневной жизни и переосмыслить привычные нам способы восприятия и общения. Искусство вызывает споры, особенно когда заставляет нас морщиться от отвращения, когда на картинах изображены женщины с носами вместо глаз; мужчины с накрашенными ногтями и в бигуди; часы, висящие на деревьях; слоны с паучьими ногами; люди, вопящие от ужаса.

Отчасти прелесть искусства – в первую очередь тех произведений, которые вызывают у нас явный дискомфорт и сбивают с толку, – в том, что обсудить их может любой желающий. Чтобы говорить о картине или скульптуре, не нужно быть искусствоведом. Лично я предпочитаю, чтобы у моих учеников вовсе не было художественного образования: для развития наблюдательности оно не нужно, зато может пагубно сказаться на способности объективно оценивать увиденное. Мы не изучаем мазки, палитры, исторические периоды. Мы используем искусство в качестве наглядного пособия и говорим только о том, что видим, – или думаем, что видим.

В этой книге мы будем использовать образцы живописи, скульптуры и фотографии – некоторые вы, возможно, уже видели, другие едва ли могли себе представить – с одной-единственной целью: научиться смотреть на мир чуточку иначе. Возьмем хотя бы этот портрет молодой женщины (рис. 5). Чтобы рассмотреть и обсудить эту картину, вам вовсе не обязательно знать, кто написал ее или к какому периоду в истории искусства она относится. Как бы вы описали изображенную на ней женщину? Она красивая или невзрачная? Как мы узнаем позже, оба описания носят субъективный характер, зависят от вкуса смотрящего, а потому ни одно нельзя употребить в профессиональном контексте, где самое главное – это объективность. Ну хорошо, а как насчет термина «белая раса»? Это объективно? Да. Но корректно ли? В широком смысле «белая раса» относится к людям с белой кожей, а точнее – к тем, чьи предки жили в районе Кавказского хребта, разделяющего Европу и Азию. Как же в таком случае быть со светлокожим австралийцем или темнокожим турком? Вы обратили внимание на огромное перо у нее на голове, ямочку на левой щеке, кольцо на пальце и изображение чьей-то голой спины у нее в руках? А что вы можете сказать о ее собственной полуобнаженной груди? Это объективная деталь? Стоит о ней упомянуть, как вы думаете?