Смотри на меня. Книга вторая

Шаррэль, похоже, нервничает: неясная природа нового знакомого не даёт ему покоя. Но меня это совершенно не пугает. Тимур - замечательный, добрый и, не побоюсь этого слова, благородный человек. Его магия, пусть даже очень могущественная, никогда нам не навредит. А значит, и волноваться не о чем.

 - Поверить не могу, что он стал ребёнком! - смеюсь тихонько.

Интересно, а его родители знают, кого растят, или Тим добросовестно притворяется? Как он вообще со всем этим справляется? Как пережил период грудного молока, безвкусных кашек, пелёнок и приучения к горшку? По сравнению со всеми этими сомнительными радостями, мне ещё повезло с телом!

Может, он поэтому и не признался тогда? Не захотел, чтобы я видела его таким маленьким и условно беспомощным?

- Если захочешь, на каникулах съездим его навестить.

Шаррэль явно пересилил себя, чтобы предложить нечто подобное, и я благодарно целую его туда, куда могу дотянуться - в подбородок.

- Не стоит. Тимур сказал, что сам навестит меня, когда будет готов.

Раз сказал - обязательно сделает! В лепёшку расшибётся, но слово сдержит. Мне остаётся только ждать и, как он советовал, попытаться взять от школьной жизни всё самое лучшее.

- Угу, - мрачно кивает Шаррэль, покрепче сцепив руки. То ли заранее ревнует и жадничает, то ли просто успокаивает нервы. - Он уже навещал...

На секунду озадачившись, чуть не подскакиваю от новой догадки:

- Так это он, что ли, нас с тобой заколдовал, да?

- Ирочка, - вздыхает с бесконечным терпением, - ну неужели ты правда думаешь, что я спокойно позволил бы неизвестно кому накладывать на нас чары?

- Именно так это и выглядело, - тихо бормочу я.

 Шаррэль слышит. Наклоняется, мягко обнимает моё лицо ладонями и без слов приникает к губам, позволяя запустить пальцы ему в волосы. Змеиные кольца шевелятся, обвивают меня, заключая в крепкие и очень тесные объятия. Поцелуй становится глубже. Его язык поглаживает мои губы, дотрагивается до моего языка - снова и снова, так что не ответить, не отозваться ему попросту невозможно. И я тону. Закрываю глаза - и тону в этом головокружительно сладком ощущении волшебной, восхитительной нежности друг к другу.

Однако решительно перехватываю проворную ладонь, попытавшуюся,  как в прошлый раз, пробраться вниз.

- Нельзя? - отстраняется Шаррэль.

Глаза у него блестят от возбуждения, а алые губы так и манят забыться, но, зажмурившись на мгновение, я всё-таки нахожу в себе силы дышать ровно.

- Тебе вчера не понравилось? - хмурится он.

- Разве было похоже, что мне что-то не нравится?

- Тогда что?

Не зная, как объяснить причудливый ход своих мыслей и сомневаясь, что другой человек вообще сможет такое понять, неопределённо пожимаю плечами.

- Ты будешь смеяться, но я не могу отделаться от ощущения, что меня вчера обделили.

Всё, конечно, было хорошо, однако случившееся между нами - не совсем то, чего я ждала.

Удивлённо изогнув бровь, Шаррэль вдруг роняет голову мне на плечо и действительно содрогается от беззвучного хохота.

- Какие жестокие вещи ты говоришь! Чтобы инкуб - и оставил девушку обделённой! Это же вечный позор! - не меняя позы, он ухитряется лукаво заглянуть мне в глаза: - Исправиться разрешишь? Готов хоть сейчас загладить вину.

Рассмеявшись над вдохновенным энтузиазмом, озарившим его лицо, шутливо отпихиваюсь:

- С тобой просто невозможно говорить о чём-то всерьёз!

- Ещё как возможно! Я, знаешь ли, очень серьёзно отнёсся к твоим словам!

Довольно затруднительно смущаться, долго и трудно подбирая слова, и одновременно уворачиваться от норовящих поймать рук, а потому говорить мне приходится быстро, не думая:

- Я просто хочу тебя всего, полностью! А то, что было вчера...

Договорить не успеваю. Шаррэль, который, разумеется, всё это время всего лишь притворялся, что ловит, с силой прижимает меня к груди. Он молчит, а до меня запоздало доходит, что этим своим «хочу» я ставлю его перед выбором между энергетической голодовкой и необходимостью пойти против того, что он считает правильным, ведь выгляжу-то я до сих пор почти что ребёнком.

Ну не глупая ли?

- Шаррэль...

- Спасибо.

За что именно он благодарит, уже даже не спрашиваю. Зато всерьёз задумываюсь о том, что рядом с таким чутким мужчиной, умеющим порой лучше меня самой понимать, что же я пытаюсь сказать, наверняка выгляжу толстокожей и недостаточно глубокой, недостаточно внимательной и нежной. Не то чтобы у меня всего этого нет, просто почему-то не всегда получается выразить чувства словами или поступками, показать их. Довольно угнетающе. Словно я всё время в долгу, который, к тому же, непрерывно растёт.

- Знаешь, - заговариваю несмело, - когда ты такой хороший, я порой начинаю чувствовать, что недотягиваю, что при всём желании не смогу отплатить тебе тем же.