Смотри: прилетели ласточки

Ему еще никогда не доводилось сбивать замки, но он видел, как это делается в кино. Просунув ломик в ушко замка, Лешка дернул со всей силы, но ничего не случилось. Тогда он попробовал второй раз и третий – в кино у героев это всегда получалось очень ловко. Наконец в отчаянии он ударил по замку со всего маху – отскочила заклепка, крепившая железную дужку на двери, замок повис на креплении, и Лешка дернул дверь изолятора. Она поддалась с трудом, но все-таки ее удалось открыть. Изнутри пахнуло сыростью. «Склепом», – невольно подумалось Лешке. Он осторожно ступил внутрь, радуясь, что догадался прихватить с собой фонарик, иначе все усилия были бы напрасны: слепые, задернутые паутиной окошки почти не давали света. Возле правой стены угадывалась сетка вольеров, и, когда он направил туда фонарик, луч высветил множество стеклянных банок, в беспорядке скинутых в вольер, а также дальше, по всему полу и вдоль стен… Очевидно, когда-то собак в питомнике кормили консервами, в не лучшие времена. Банки успели зарасти слоем черной землянистой пыли, и пауки уже проделали над ними знакомую работу. Лешка опять невольно, вскользь, подумал, что паутина и пыль, наверное, – составляющие самого времени.

Ничего другого в изоляторе в зоне видимости просто не было. Лешка пробежал фонариком по углам, также заставленным банками, и вдруг заметил дверь в другое помещение, заколоченную ДВП и тоже полузаставленную. Спотыкаясь, ступая прямо по банкам, он добрался до этой дверцы и дернул картон, который вовсе даже не был приколочен намертво, а держался на двух гвоздях. И опять полетела ржавая труха, посыпались банки, и вот в проеме дверей открылась каморка, в которой не было ничего, кроме таких же банок, на которых еще сохранились этикетки «Суп из свежей капусты». Похоже, дядя Саша, как большинство людей, переживших социализм, не умел расстаться ни с чем, что в принципе могло когда-нибудь пригодиться. Банки годились для домашних заготовок. Подобная черта была еще присуща Лешкиной бабушке. Звучно плюнув, потом зачихав от поднявшейся пыли, он, чертыхаясь, едва пробрался к выходу. Вряд ли Лешка был разочарован, скорее даже рад, что в изоляторе не оказалось ничего страшного.

День меж тем потух. В сумерках еще можно было различить контур будки и силуэт Макса, который с любопытством, наклонив голову, наблюдал за Лешкой, когда тот отряхивал от пыли и паутины штаны. Хотя это было вовсе ни к чему: к концу дня рабочая одежда обычно была такой грязной, что стояла коробом. Лешка слегка ругал себя за то, что клюнул на удочку Коляна. Происшествие выглядело немного глупо, да и взлом изолятора теперь придется как-то объяснять. Прикрыв входную дверь, он подпер ее палкой. Напоследок Лешка, вернувшись к Максу, потрепал ему холку, как бы намекая на то, чтобы Макс сохранил происшествие в тайне. Однако пес, напротив, начал потявкивать, потом, задрав нос к небу, зашелся частым протяжным лаем: кто-то приближался со стороны питомника, но только не Золотарь, на него собаки так не реагировали. Остановившись чуть поодаль, фигура разразилась длинным крутым ругательством, и тогда Лешка понял, что это Кизил.

– Сука, заткнись! – подняв с земли палку, Кизил замахнулся на Макса.

– Эй, ты что делаешь! – Лешка загородил собой Макса, который, не желая уступать, рвал цепь и отчаянно лаял.

– Да я эту суку счас… – Кизил икнул, и Лешка понял, что тот успел где-то набраться.

– Это кобель, во-первых, – с расстановкой сказал Лешка. – А во-вторых, сегодня не твоя смена. Шел бы ты домой, Кизил.

– Да брось ты, – примирительно ответил Кизил. – Собак ваще надо бить. Они ж как дети. Ни хера не понимают, покуда не стукнешь.

– А тебя в детстве били? – спросил Лешка.

– Меня каждый день били.

– Заметно.

Кизил заржал, хотя Лешка говорил на полном серьезе.

– Шел бы ты домой, а, – повторил Лешка. – Какого рожна мотаешься по территории?

– Я тут работаю! – заорал Кизил отвратительно громко, как орут только пьяные. – Может, ты меня еще строить начнешь? Давай, валяй докладную, пятьсот рублей премии выпишут, нах!

– Не ори, – сказал Лешка просто потому, что не любил, когда орут.

– Да-а? Че еще мне скажешь не делать?

Кизил все еще сжимал в руке палку, поигрывая ею как полицейской дубинкой. И вот стоило ему чуть резче махнуть рукой – конечно, он вовсе не собирался нападать на Лешку, – как Макс броском вцепился ему в куртку и с мясом вырвал рукав.

– Сука-а! – Кизил со всего маху съездил собаке ботинком по морде и тут же отбежал в сторону, чтобы Макс не смог достать его.