– Ильдар, об этом можно пораскинуть мозгами и потом. Скорей всего Лесник что-то знает. А вот, насчёт вытянуть их на себя, надо покумекать.
В открытое окно Башкир позвал Хирурга и, увидев его высунувшуюся голову в зеркале заднего вида, громким голосом сказал:
– Саня, может, вы там придумаете, как этих тварей выманить? Скорей всего сами они не выйдут, а сидеть до утра, времени нет.
– Задачу понял. Сейчас обмозгуем.
Боцман оказался абсолютно прав, кабаны и не собирались нападать, скрыто наблюдая за ними. Пятнадцать минут прошло в полном спокойствии, лишь легкие капли дождя тихо постукивали по кузову машин, с каждой минутой всё реже нарушая ночную тишь. Ильдар начинал злиться на себя, так как все мысли по поводу провокации, он, чуть проанализировав, сразу отбрасывал в сторону, находя в них слабые места или безрезультативность. Надо было что-то делать. Его размышления прервал окрик Хирурга:
– Есть идея.
Башкир приоткрыл дверь, выглянул из машины и повернул голову, с неподдельным интересом произнеся всего одно слово:
– Говори.
– Эти свиньи, насколько я знаю, хреново видят. Мы в своей машине тушим полностью весь свет, а вы, наоборот, включите всё что можно, даже музыку погромче, чтобы полностью их отвлечь от нас. Потом неспешно начинаете ехать вперёд. По идее, кабаны вряд ли разделяться и все последуют за тобой, выйдя на дорогу, прямо перед нами. Здесь мы и устроим сафари.
Мысль показалась Ильдару довольно неплохой, так как он не смог сразу найти недочёты, кроме одного:
– Саня, только по аккуратней надо будет. Чтобы вы в кураже нас не перестреляли. Мы за ними будем.
– Башкир, обижаешь. Пуль на ветер не бросаем.
– Давайте попробуем…, – он не успел договорить, как машина сзади полностью скрылась во тьме, словно в долю секунды её накрыли чёрным тентом.
– Да, идея хорошая. Плохо, что в этом сафари не поучаствую. Когда вернемся, надо будет одного кабана на шашлык прихватить, чувствую, проголодаемся к этому времени, – это был бы не Боцман, если промолчал бы.
Ильдар ухмыльнулся, но ничего не ответил, понимая, что другу сейчас нужен хоть маломальский покой, который для его характера всегда был невыносимой пыткой. Он завёл двигатель и придавил кнопку увеличения звука на лазерном проигрывателе. Несмотря на свою приличную массу, внедорожник тихой уверенной поступью начал набирать обороты, слегка покачиваясь мощным кузовом. Стрелка на спидометре дошла до отметки в два десятка и остановилась. Они проехали метров пятьдесят, как на дорогу с обеих сторон за ними выскочило шесть вепрей, которые, не обращая никакого внимания на стоящую машину, двинулись за Башкиром, ускоряясь и постепенно переходя на неуклюжий галоп.
Хирург понимал, что действовать надо очень быстро, так как дистанция до кабанов увеличивалась на глазах, и вскоре за точность выстрелов уже никто не мог бы поручиться.
– Как включу дальний свет – огонь. Все готовы? – этот вопрос был лишним и задан больше по инерции, чем по делу. Все четыре ствола уже были направлены в это маленькое стадо кабанов. Отсутствие лобового стекла давало отличную возможность Хирургу и его пассажиру, вести стрельбу прямо из кабины, а сидевшие сзади, уже наполовину тела высунулись в боковые окна и также были готовы в любой момент открыть огонь.
Силуэты вепрей осветились ярким потоком фотонов, без труда попадая в прорезь прицельных планок автоматов, которые, не сговариваясь, одновременно заговорили краткими фразами, с удовольствием выплёвывая свой боевой потенциал. Один кабан сразу рухнул, как подкошенный, без всяких намёков на девиз “Движение, это жизнь!”. Второго подкосило и он, упав, перекрутился на боку, а затем, подгоняемый яростью, снова поднялся, не понимая, что произошло, и хотел продолжить погоню. Но полученное пулевое отверстие в окорок, заставило его присесть на задние лапы, и только сейчас осознав своё незавидное положение, повернул направо, таща в кювет парализованную половину своего тела. Третья жертва, прижавшись всей тушей и уткнувшись пятаком во влажную землю, заполнила эфир своим диким мерзким визгом, ничем не отличаясь от своих домашних сородичей, несмотря на мощный болевой порог. Судя по всему, пуля, войдя в тело, сменила траекторию и повела себя, как со смещённым центром тяжести, шинкуя внутренности и превращая их в фарш, вызывая нестерпимые муки.