Смотрящий

Второй вепрь, заскочив следом на крышу машины Башкира, начал крутиться на месте, напоминая глупую собаку, гоняющуюся за своим хвостом. Непонятный ритм танца его копыт отдавал внутри плотными звонкими звуками зубила отбойного молотка. Люк в крыше, каким-то чудом не попавший под лапы первого, не избежал своей участи быть пробитым. Одного попадания твёрдого рогового образования вокруг пальцевых фаланг хватило, чтобы лапа секача провалилась в салон, застряв на пару секунд между головами Ильдара и Боцмана. Это ещё больше взбесило вепря, и он со всей силой резко выдернул её обратно вместе со стеклянным люком. Башкир даже не успел сообразить, что сказать, как в образовавшееся прямоугольное отверстие на крыше просунулась вытянутая морда дикого кабана. Чуть приоткрытая пасть, из которой, не предвещая ничего хорошего, торчали в разные стороны внушительные острые пожелтевшие клыки, выдавала частое короткое дыхание, а из пятака, в ритм ему, доносилось тяжелое сопение. Дикие свиньи никогда не отличались своим хорошим зрением, поэтому его глаза больше напоминали застывшие черные пластмассовые кругляки, словно у недоброй самодельной куклы. Нога Боцмана уже легла на педаль газа, но он, в последний момент, отказался от мысли резко тронуться вперёд, пытаясь скинуть его с крыши, так как вепрь с потугами начал протискиваться дальше. А с этим надо было что-то делать. Башкир мельком глянул на дорогу и увидел ещё несколько секачей, стоявших клином опустив огромные головы, будучи в полной готовности к смертоносной атаке, напоминая одноименное с ними боевое построение рыцарского войска.

– Все опускаем стёкла! Боцман! Как скажу, открываем двери и начинаем отстреливать этих гадов короткими очередями, – он хотел повернуться назад, но голова надоедливого мерзкого гостя опустилась ещё ниже, не дав такой возможности, поэтому пришлось резко повысить голос, – вы вдвоём, залазите на крышу, прибиваете эту тварь и занимаете позицию наверху.

Во второй машине тоже не сидели без дела. Хирург дал команду до максимума отодвинуть назад передние сиденья, откинув спинки, а затем, прижав колени к животу, упереться ногами в лобовое стекло и таким образом откинуть на капот зловонную тушу дикого хряка. Мокрый капот от моросящего дождя, который стал отличным смазывающим средством, делал все попытки кабана оставаться на месте бесполезными. Четыре человеческие ноги, словно поршни гидравлического пресса, сохраняя стабильное давление, медленно, но уверенно отодвигали зверя всё дальше, который осознав, что не выдержит этот натиск, сам резко вскочил на лапы. Они сразу начали разъезжаться в разные стороны. Огромный секач на льду – то ещё зрелище. Пытаясь удержаться, он всё быстрее начал стучать копытами, тем больше осложняя себе поиск устойчивого положения, а небольшой наклон капота совместно с земным притяжением придал ему поступательное движение. Через десять секунд этой борьбы с дисбалансом неуклюжего, но мощного тела, кабан, оказавшись на самом краю, спрыгнул под колёса, исчезнув из вида. Выдавленное стекло было отправлено ему вслед. Хирург тяжело выдохнул и принял нормальное положение. Обзор снова был открыт, и он, пользуясь возникшей паузой, спокойно развернулся назад, протянул руку и произнёс сидящему сзади всего одно слово:

– Автомат, – и уже самому себе добавил, – давай, Башкир, показывай, что будем делать.

Только сейчас Хирург обратил внимание на крышу впереди стоящей машины и, пристально вглядываясь в темноту, старался понять, что там происходит. Прямой короткий хвост с кистью волос на конце упруго выглядывал верх, напоминая антенну для рации, и он сначала не мог вразумить, что это и откуда взялось, но только услышал звук скольжения копыт об лист штампованного металла, разгадка не заставила себя ждать. Хирург поднял голову, посмотрел на люк своего джипа и всё понял. Голову сразу заполнила только одна мысль, чем он может помочь, как одновременно с её приходом в свете фар приоткрылись задние двери авто Башкира, из которых синхронно начали залазить на крышу двое его товарищей.

Один выстрел под переднюю лопатку заставил кабана прижать хвост к телу и привёл его в бешеный припадок. Он начал рьяно вытаскивать голову назад, но полученное ранение не давало в полной мере воспользоваться для упора левой лапой, и в каждой попытке заваливался на неё. Этот секач стал из того малого количества сородичей, которые перед смертью не успели посмотреть в сторону своего палача. Скоро всё было кончено. Загривок, стоявший дыбом, улёгся, и туша замерла в этом непривлекательном, идиотском положение. Башкир вблизи рассмотрел, как закрываются глаза вепря и с присущим ему хладнокровием в таких ситуациях, произнёс:

– Первый пошёл. Боцман, на три-четыре, открываем двери, и понеслась. – Ильдар театрально выдержал паузу, медленно выдохнул и голосом, в котором не было ничего, кроме решимости, сказал. – Три-четыре.