Смотрящий вниз

После двухнедельного отсутствия Руслана дела у его братвы пошли вкривь и вкось. Авторитет моего криминального друга, словно стропило, подпирал довольно просторную и устойчивую «крышу», которая с его исчезновением стала моментально заваливаться. Насколько я разбирался в запутанной иерархии этого разбойничьего ордена «рыцарей-храмовников», Руслан имел сан, примерно равный по значимости магистерскому. Настоящая аналогия вовсе не надумана. Тут не то чтобы я лез в чужой монастырь со своим уставом. Все эти «средневековые» тропы скорее протоптали братки. Быт преступных организованных сообществ давно уже во многом напоминает образ жизни каких-нибудь тамплиеров: внутри – закрытый дисциплинарный кодекс, облагороженная фальшивыми принципами этика и эстетика, снаружи – торговля и ростовщичество. К XIII веку, как известно, из тамплиеров сформировались крупнейшие банкиры. Так что к Азии мы тяготеем или к Европе – здесь, по крайней мере, вопрос решенный. С русскими «малиновыми» шайками покончено. Шайками теперь воры даже в банях не пользуются: сауну предпочитают скандинавского происхождения.

Возвращаясь к Руслану: суровый воин, «коронованный» в заключении за неукоснительное соблюдение всех воровских законов, помноженное на какие-то особые заслуги, а потому, в обход правилу, возбраняющему «короноваться» дембелям, на свободе он не столько руководил боевыми действиями братии, сколько направлял финансовые потоки и присматривал за порядком во вверенных подразделениях. А для бригады, дислоцированной под крылом «Лаокоона», был и вовсе отцом настоятелем. То есть всегда умел настоять на своем, защищая ее привилегии перед смежниками и выбивая наивыгодные условия. За что подчиненные, хоть и не бескорыстно, почти на него молились. Не стало Руслана – пошли убытки и «непонятки». Дружественный, казалось, господин соседнего феода Шива начал исподволь, но стремительно подминать чужую территорию. А в последние два дня оборзел до того, что спланировал откровенный налет на принадлежащие Руслановой преторианской гвардии склады. В результате четыре фуры с элитным шампанским – то ли «Вдова Клико», то ли «Дом Периньон», – сулившие в преддверии третьего тысячелетия солидные барыши, растворились, как полусладкий дым отечества. Все это поведал мне Хаза по пути в «Лаокоон», где к 17.00 назначена была сходка возмущенной братвы.

Когда он появился в прихожей, я поначалу занял внутренне боевую стойку. Но Хаза был настроен миролюбиво. Он прибыл как союзник. Его собственные позиции с потерей Руслана серьезно пошатнулись. Не то чтобы «правая рука» моего погибшего товарища стала отсыхать, но править шестерней наиболее резвых сподвижников она оказалась не в состоянии. На должность форейтора Хаза явно не тянул. Тем более что по наклонности характера он был сторонник компромиссов. А время их стремительно истекало. Братва, как витязь на распутье, в данный момент разбирала по слогам три варианта: направо – сдаться вероломному Шиве, в лоб – начать войну без главнокомандующего с непредсказуемыми последствиями и налево – разыскать любыми способами Руслана. Страсти накалялись. Как сторонник варианта «пойти налево», Хаза остался в меньшинстве. Хитрый и осторожный Хаза чем-то напоминал мне Бориса Годунова. Руслан его выдвинул в фавориты не за «отвагу на пожаре», а за «образованность» и умение вести переговоры. Утаив от братвы детали последней встречи со мной и Русланом в сокольницкой блинной, Хаза начал копать в одиночку. Собеседование с доктором Ченом его никуда не привело. Чен строго хранил врачебные тайны. Зато Матвей Семенович Проявитель, отчасти посвященный в мои проблемы и отчасти лично заинтересованный в дальнейшей судьбе бригады, как обслуживающий ее персонал, доложил Хазе – нет, не подробности наших, спасибо ему и на этом, изысканий! Он доложил, что мы с Русланом проводили какую-то совместную сугубо личную операцию, о чем, впрочем, Хаза и сам догадывался. Трудно поверить, но факт моей гибели в авиакатастрофе на Ходынке, освещенный многими средствами информации, Хаза почему-то поставил под сомнение. Возможно, как раз потому, что за голову мою были обещаны слишком большие деньги. Мои розыски он откладывал до последнего, лелея надежду на самостоятельное возвращение патрона.

– Контракт на вас, Александр Иванович, закрыт! – поспешил он предупредить меня сразу, как увидел. – И объявочка соответствующая прошла!

Предупредил Хаза не столько меня, сколько мои следующие действия. Он знал, что с оружием или без я опасен для слишком ретивых одинаково. Мне же ничего иного не осталось, как его выслушать.

– У нас беда. – Хаза повел себя умно и без нажима. – Руслан сгинул, как не было. Братва бьется в истерике и рвет на себе исподнее. А вы, Александр Иванович, крайний, извините.

– Кто крайний?! – вспомнив гнев Руслана в блинной, я легко воспроизвел его интонацию.

– Кто виделся с ним, – вздохнул с притворным сочувствием Хаза. – По всем понятиям, я обязан доставить вас на сход.