Смотрящий вниз

И тут – да простит меня покойный мой друг! – я принял решение, может быть, и не совсем честное в смысле памяти о нем, но наиболее, как мне казалось, правильное. В любом случае я не хотел повторять своих предыдущих ошибок. Живые меня заботили больше, чем мертвые. Их спасение хоть как-то могло оправдать гибель Руслана, Журавля и Марины. Да и управляющего казино Штейнберга Ивана Ильича.

– Поехали, – согласился я.

И Хаза перевел дух.

– Пистолет брать? – спросил я, одеваясь.

– А он у вас есть? – ответил Хаза вопросом на вопрос.

– Нет.

– Тогда берите, – усмехнулся гангстер.

По дороге в «Лаокоон» я выслушал отчет Хазы о положении дел в бригаде Руслана и составил примерное представление о том, что ожидает меня в сауне. Как водится, то, с чем я столкнулся, превзошло все мои ожидания многократно. Прежде чем заявить о своем присутствии, мы с Хазой, не сговариваясь, притормозили у двери, отделявшей нас от сходки. Судя по гулу и матерным выкрикам, на которые не скупилась буйная ватага, там полным ходом шли выборы нового предводителя осиротевшей стаи.

В Древней Греции наиболее демократичным способом голосования почитался следующий: самый неподкупный и уважаемый грек стоял за каменной стеной и слушал, за кого из кандидатов орали громче. Но мне лично происходящее за обитой нагонными досками перемычкой скорее напоминало выборы кошевого атамана из «Тараса Бульбы»: «…Кукубенка выбрать!» – кричала часть. «Не хотим Кукубенка! – кричала другая. – Рано ему еще, молоко на губах не обсохло!» – «Шило пусть будет атаманом! – кричали одни. – Шила посадить в кошевые!» – «В спину шило! – кричала с бранью толпа. – К черту в мешок пьяницу Шила!» – «Бородатого, Бородатого в кошевые!» – «Не хотим Бородатого! К нечистой матери Бородатого!»

За дверью тоже какое-то Шило рвалось в коноводы.

– В жопу Шило! – ревела сауна. – У Шила мозги в кокаине! Каленого давай! У Каленого две ходки!

– К такой-то матери Каленого! Отморозка нам не хватало!

– Сам ты отморозок!

– Чуму в бригадиры!

Ну и так далее. Мы с Хазой переглянулись. Вид у него был мрачный и озабоченный. Он толкнул дверь ногой, и в сауне наступило затишье. Живописный отряд (форма одежды: голый торс, белые простыни и красные зенки) разом обернулся к нам и замер, будто скульптурная версия росписи гробницы фараона Рамоза, известная как «Погребальное шествие».

– О чем базар? – угрюмо поинтересовался Хаза. – Руслана хороним?

– А это кто таковский?! – Крепыш с татуировкой на плече, катавший когда-то шары в паре с моим товарищем, уставился на меня враждебно и подозрительно. – Знакомое рыло! Ты чей?! Откуда?!

– Мамин, – ответил я сразу на оба вопроса. – Сибиряк.

Надо было брать инициативу в свои руки. Бандиты уважают разве что силу, отвагу, и нахальство. Тем паче «законников» среди них, как упредил меня Хаза, не имелось.

– И «тыкать» мне, молодой человек, опрометчиво. – Я сел в кресло у стены так, чтобы все собрание было у меня на виду. – Я не затычка для вашей протекающей крыши.

– Сука буду! – ахнул курчавый брюнет с быстрыми сообразительными глазками. – Чума! Сука буду, это же «киллер», на которого месяц назад объява прошла!

– Да ну?! – Крепыш с татуировкой прищурился. – Молоток, Белка! Он здесь и раньше светился, в натуре! С Русланом о чем-то тер!

– Объява как прошла, так и закончилась, – вмешался Хаза. – Зато наш друг за Руслана знает.

Братва всколыхнулась.

– Тихо! Ша! – перекрыл всех бритоголовый худой верзила, втягивая в ноздрю белую дорожку с карманного зеркальца.

– Рассказывайте, Александр Иванович, – вежливо обратился ко мне Хаза.

– Дела такие, – начал я. – Месяца три тому полевой командир ваххабитов Султан ибн Хоттаб по прозвищу Старик Хоттабыч…

– Где-то я читал про него! – наморщил Белка узкий лоб.

– Захлопни пасть! – рявкнул нервный бугай со шрамом на подбородке.

– …по прозвищу Старик Хоттабыч, – продолжил я повесть-сказку, – взял в заложницы чувиху депутата Раздорова, лидера известной вам фракции «Честный передел». Чувиху эту люди Хоттабыча…

– Звери! – поправил меня любитель кокаина Шило.

– Звери, – согласился я. – И вот эти звери Айболита… Старика Хоттабыча я имею в виду, переправили чувиху в Чечню. Требуют за нее два лимона баксов. Такие деньги у депутата, конечно, есть, но отдавать их жалко. И чувиху жалко. Чувиха, надо заметить, победила недавно в конкурсе «Мисс Нижнего Тагила».

– Ну, а Руслан тут при чем?! – заерзал Чума. – Ему-то какого жеваного до этих разборок?!

– А Руслан тут ни при чем, – пояснил я. – Только депутат об этом не знает. Зато знает он, депутат народный, что Старик Хоттабыч Руслану двоюродным братом приходится.

– Как братом?! – Белка аж побагровел от обиды за своего командира. – Ты чего гонишь?! Вы чего?! Руслан же татарин православный! У него крест на шее!

– Верно, – успокоил я брюнета. – У него – крест, и он – православный. А Хоттабыч – ваххабит, собака, и у него на шее – полумесяц.

– Мудянка получается, – поморщился Шило. – Крест, полумесяц… «Скорая помощь» какая-то.

– Брат за брата – не ответчик! – возмутился начитанный Белка.