Смута

Мишень упала. Седьмая рота дружно подпрыгнула — молча. Пока что молча.

Ирина Ивановна Шульц и Две Мишени стояли рядом, в одной шеренге с остальной ротой и улыбались; Федор знал, что они улыбаются, даже и не оборачиваясь.

Но пока что это было просто. Мишени достаточно близко; в тире их ставили куда дальше.

И сейчас генерал Немировский громко скомандовал «К но-ге!», дождался слитного стука прикладов, после чего дядьки поспешили переставить козлы с целями.

— Господа кадеты!.. Пли!

И вновь три быстрых выстрела. И вновь один промах. И вновь Васильчиков помедлил, спокойно поразив цель.

Краем глаза Федор видел, как Степка обернулся к нему, губы растягивались в ухмылке; но смотреть кадету Солонову было некогда, мишень была дальше, поймать её плавным движением было труднее, однако он не промахнулся.

Со стороны седьмой роты вырвалось что-то вроде «йе-э!» — правда, мгновенно стихшее под строгими взглядами Ирины Ивановны и подполковника Аристова.

На третьем рубеже промахнулись все, кроме Федора и Степки. Хотя попасть было и трудно, глаза не вовремя заслезились.

Мишени отодвинули к самой дальней стене.

А в зале повисла тишина.

— Хвалю, господа кадеты! — раздался голос Немировского. — Последний выстрел! К рубежу, господа! Заряжай!..

Тишина уже звенела, делалась нестерпимой.

— Пли!

Степка глядел на Федора, а Федор — на Степку. И никто не торопился.

Государь начал привставать, а за ним — и вся свита. Подались невольео вперед и шеренги кадет, и даже их командиры ничего не замечали.

Последний выстрел!..

Перед государем на столе что-то поблескивало, но Федор не обращал на это внимания. Надо было попасть. Но… что если попадет и Степка?

Степка уже не улыбался. Аккуратно, как хороший стрелок, поднял карабин, прицелился — долго, слишком долго, мушка гулять начнёт! — но тут грянул выстрел и сразу же — стук от падения стального кругляша.

Аудитория взорвалась аплодисментами и криками «браво!». Шестая рота вопила «ура!»; подполковник Ямпольский подкручивал усы, снисходительно глядя на побелевшую Ирину Игоревну и спокойного — слишком спокойного! — Константина Сергеевича.

Что делать? Просто поразить мишень? — но тогда это будет ничья!

Давай, Федор. Ты можешь, Слон!

Он оглянулся; седьмая рота молча глазела на него, и Севка Воротников, Севка, с которым они первыми подрались, и кто пустил Федору кровь — этот Севка глядел на своего былого соперника так, словно от Слона зависело, останется Воротников в корпусе или поедет домой, в Богом забытый сибирский гарнизон.

И Ирина Ивановна смотрела на Федора совершенно по-особому. Давай, ты сможешь, говорил её взгляд. Удивить — победить, говорил Суворов.

Карабин скользнул Федору в руки мягким шёлком, текучим, словно вода.

Прицел — не тянуть, Федор! — ниже, чуть-чуть, ещё ниже — рискуешь, Слон! — но всё равно, «удивить — победить»!

Кадет Солонов повёл ствол чуть ниже. Задержал дыхания, плавно выбирая свободный ход спускового крючка. Короткое движение — нажим — ударила в плечо отдача! — и зрители взорвались криками.

Кругляш мишени упал на сукно. Но упал с глухим стуком, без звонкого удара пули в неподатливый металл.

Теперь завопила «ура!» уже седьмая рота.

Государь стоял, хлопая в ладоши, широко улыбаясь. Вместе с ним аплодировала и свитские.

Степка Васильчиков стоял, растерянно моргая и, кажется, вот-вот мог заплакать.

— Ничья, господа! — объявил было Немировский.

— Прошу прощения, ваше императорское величество! — вдруг щёлкнул каблуками подполковник Ямпольский. — Прошу прощения ваше высокопревосходительство, господин генерал! Но Степан Васильчиков, кадет моей роты, поразил мишень, а вот его соперник — нет! Пуля её не задела!.. Она упала сама, случайно! Возможно, её плохо водрузил место ответственный за это нижний чин!..

Государь качал головой с притворным укором, но улыбка с его лица не сходила.

Генерал Немировский быстро взглянул на монарха, но тот лишь усмехнулся ещё шире:

— Пусть, пусть всё выяснят, Димитрий Петрович. Кадеты ваши, эти двое, отменно стреляли, каждый заслужил награды.

— Благодарю вас, ваше императорское величество!

Подполковник Ямпольский быстрым шагом оказался у козел с мишенями, но его опередила ни кто иная, как Ирина Ивановна Шульц. Следом за ней спешил и Константин Сергеевич Аристов, но Ирина Ивановна уже подняла что-то в руке.

— Ваше императорское величество!..

Государь, смеясь, вновь махнул рукой — подойди, мол.

И весь зал, замерев, глядел, как госпожа Шульц твёрдым, уверенным шагом, вбивая каблучки в начищенный паркет, приближалась к всея Великія и Малыя и Бѣлыя Россіи Самодержцу.

— Ваше императорское величество! Эта палочка у меня в руке — опора мишени. Вот держатель. И, что мы видим? — палочка перебита пулей. Кадет седьмой роты Солонов Федор не промахнулся. Он попал. Попал в…

— Случайность! — выпалил красный, как рак, Ямпольский, игнорируя грозно надвигающегося на него и, в прямую противоположность, бледного аки снег Аристова. — Счастливая случайность!..

— Не спорьте, господа, и не ссорьтесь, — благодушно объявил император. — Спросим вот этого бравого кадета. Куда ты стрелял, кадет?