Смута

Прииде подъ Кромы Новгородцкой митрополитъ Исидоръ з бояры и начаша приводити ко кресту всехъ ратныхъ людей. Кои жъ, помня православную крестьянскую виру, по государи своемъ плакаху и крестъ циловаху съ правдою; кои же не хотяху видити въ Московъскомъ государьстви добра, ти же о такой погибели радовахуся. Посли же тово крестново цилованья вскори совищася на злую свою погибель и забылъ крестное циловаше Петръ Басмановъ. Ему же бысть той мысли совитникъ князь Василей Голицынъ з братомъ, со княземъ Иваномъ, да Михайло Салтыковъ47; да съ ними же въ совити городъ Резань Тула, Кашира, Олексинъ. И забыша свое обищание и крестное цилование, царевичю Федору изминиша, начаша бояръ имати: поимаша Ивана Годунова56 и связаша. Для же своего лукавства князь Василей Голицынъ и себя повели связать, хотя у людей утаити, а у Бога не утаити ничто же. Бояря жъ и ратные люди, кои помня свои дни, покинувъ свое все стяжаше, душею да тьломъ побигоша: князь Михайло Петровичъ Катыревъ да князь Ондрей Андреевичъ Телятевской57 прибигоша къ Москви. Царица же и царевичъ всехъ тихъ, кои съ ними ратные люди прибежали, пожаловали.” [18]

Военные действия приостановились и уже 17 (27) апреля 1605 года под Кромы прибыли Митрополит новгородский Исидор и бояре: князь Катырев-Ростовский и воевода Басманов, числившийся первым щёголем среди дворян. Их послали из Москвы к войску для приведения его к присяге на верность нареченному царю Фёдору Борисовичу. Войско присягнуло, но в нём тотчас же, началась замятня. Участь государства и годуновской династии была решена. Басманов, по сути, одурачил Боярскую Думу. По мнению Смита, он обожал “царевича Дмитрия”, которого считал героем, “превосходным воином, обладающим инициативой и политическим смыслом, и прекрасным ученым, так как, по рассказам, он получил весьма хорошее образование и много странствовал по свету; который, далее, в одинаковой мере и владел иностранными языками, и знал науку государственного управления…” [21]  Басманов якобы видел в Дмитрии “все величие его особы и сравнив его юность с его же маститою знатностью” [21] , вполне справедливого, в меру доброго и борющегося со своими недостатками. Смит мог и заблуждаться относительно истинных намерений Басманова, но скорее всего он (Басманов), будучи предупреждённый князем Василием Голицыным о раскладе сил в подчиненном ему войске, “в котором многие и сами были уже готовы передаться, в том числе все состоявшие на службе иностранцы, как-то англичане, шотландцы, французы, голландцы и фламандцы” [21] , предпочёл и сам предать своего законного монарха и чувство долга.

Менее, чем через месяц воевода Пётр Басманов подбил к мятежу царские войска под Кромами и 7 (17) мая 1605 года они присягнули «царевичу Дмитрию Ивановичу».

Князь Иван Голицын с войском в Путивле низко кланялся Самозванцу, призывая его вступить в Россию. Некоторые бояре прозрели и, как сообщают летописцы, распознали Лжедмитрия, но уже не смели говорить, а только молчали. 19 (29) мая Самозванец пошел на Москву. На пути его встретили Михаил Салтыков, Василий Голицын, Пётр Шереметьев58 и Пётр Басманов. Лжедмитрий осторожно шел за войсками. Его всем миром, в том числе и военные гарнизоны, встречали с дарами. Сдавали города и крепости.

Первое же знакомство с его личностью в Туле в мае 1605 года показалось боярам очень неприятным. К Самозванцу привезли "повинную" от Москвы бояре князья Воротынский59 и Телятевский и с ними "всяких чинов люди". Столичное посольство было принято новым царем одновременно с ново пришедшими донскими казаками. Царь позвал казаков к руке "преже московских боляр", а казаки при этом "лаяли и позорили" их. После такого публичного бесчестья Самозванец ещё раз призвал к себе бояр и сам их бранил "наказываше и лаяше, якоже прямый царский Сын" , показывая своё к ним отношение. Некоторых же из них, даже самого преданного Телятевского, отправил за что-то в тюрьму.