Смута. Ее герои, участники, жертвы

Казалось бы, что допрашиваемый дал вполне исчерпывающий ответ, если бы не одно но, касающееся сережек с голубыми сапфирами. По версии Евфимии, она купила их во время осады у жены Навруева за 13 рублей. Кроме того, такие же сережки фигурировали в описи имущества, не-возвращенного И. Шереметевым. Где они были на самом деле, и когда были приобретены, для судей осталось неясным. В расспросных речах Пятуни Михайлова можно заметить еще один странный момент. Его допрашивали дважды. В первый раз — после побега Ф. Андронова. Тогда следователи сочли его невиновным и отпустили. Вместо того чтобы ехать к сестрам в Ярославль или Казань, он вновь вернулся в Осташков. Возникает вопрос: для чего? Напрашивается ответ: там были припрятаны ценности Евфимии, и их следовало взять. Ведь в первый раз при обыске ничего не нашли. Потом появились и иконка, и серьги, и крестики, и кольца. Несколько запутался Пятуня и с золотыми цепями. Он знал, что у Евфимии они были, поэтому сказал, что передавал их сестре от имени Василия Болотникова, когда тот уезжал в Новгород в 1610 году. Кроме него об этих цепях никто не говорил, и ни в одной описи имущества они не фигурировали.

К сожалению, сохранившееся следственное дело не содержит никаких сведений о том, какова была дальнейшая судьба Евфимии, ее мужа, детей и других родственников. Все, видимо, зависело от того, как были расценены конфискованные у них драгоценности: как часть разворованной царской казны или как их личное имущество. Главным экспертом в этом вопросе должен был быть глава Казенного дворца боярин Ф. И. Шереметев. Очень может быть, он решил вопрос не в пользу Евфимии, поскольку его родственник И. П. Шереметев был заинтересован в том, чтобы никогда не возвращать купцам их вещи. Вероятнее всего, Болотниковых лишили всех ценностей и сослали в какой-нибудь отдаленный городишко на поселение. Можно, правда, предположить, что в 30-е годы XVII века их судьба переменилась. Дело в том, что хороший приятель Василия Пантелеевича Григорий Шорин с сыном Василием заняли одно из первых мест в купеческой гильдии Москвы. Даже власти были вынуждены прислушиваться к их мнению. Думается, они могли похлопотать об улучшении положения своего старого приятеля и его семьи. Такой вывод напрашивается из сохранившегося письма Г. Шорина к В. Болотникову от 30-х годов XVII века. Вот некоторые выдержки из него: «Великому господину Василию Пантелеевичу вскормленник и работник на твоем жаловании Гришка Шорин челом бьет. Пожалуй, государь Василий Пантелеевич, не положи гнева своего, что не сразу написал тебе, государю моему, но даст Бог, сына своего пошлю к тебе бить челом. А лавка моя, государь, по прежнему моему слову будет и на новый год у тебя».

Правительство царя Михаила Романова осудило Евфимию Андронову-Болотникову, обвинив ее в расхищении государевой казны. Но вправе ли мы осуждать эту женщину? Жизнь ее пришлась на очень трудное для Русского государства время: многолетняя острая борьба за престол между различными группировками, гражданская война, иностранная интервенция, голод, разруха, массовые грабежи и разбои. В этих тяжелейших условиях наша героиня не только подняла на ноги маленьких сыновей, выжила сама, но и старалась сохранить семейное добро, на которое покушались и казаки, и ополченцы, и случайные знакомые.

Попав в тяжелое положение из-за необдуманного поступка брата, Евфимия старалась сделать все возможное, чтобы оградить от следствия своих родственников, сестру, двоюродного брата и знакомых. Ее поведение во время пристрастных допросов вызывает лишь удивление и уважение: ни одного лишнего слова, никакой дополнительной информации, могущей вызвать вопросы и привлечение к допросу новых людей. В ходе следствия 1613 года ей удалось столь удачно выкрутиться, что остаток жизни она могла бы прожить в тишине и покое. Испортила все жадность вора — Кондрата Хломова. Если бы он был осторожнее и дальновиднее, то новое дело о расхищении государственной казны никогда бы не всплыло.

Следует отметить, что ни Федор Андронов, ни тем более Евфимия не были главными расхитителями царских сокровищ. Еще Лжедмитрий I без счета отправлял в Польшу в подарок Марине Мнишек деньги, ювелирные украшения, драгоценные безделушки. Василий Шуйский, чтобы удержаться на троне, потратил сотни тысяч рублей на оплату шведских наемников. Потом мощный поток средств устремился в Польшу к нареченному царю Владиславу и в карманы польского гарнизона.