Смута на Руси. Выбор пути

Однако, судя по всему, полячку все это не устраивало. Она сразу же отказалась есть простую монастырскую пищу, носить темные одежды и быть затворницей. Пришлось Лжедмитрию постоянно навещать ее и по возможности выполнять все капризы: доставлять изысканные блюда и продукты, из которых варилась особая еда для невесты, занимать свободное время выбором нарядов, драгоценностей и прочего. В этих условиях нельзя было даже заикнуться о полном соблюдении русского свадебного обряда. Марина не желала, чтобы ее пышные волосы смачивали водой с медом, обсыпали хмелем и укутывали ее покрывалом. Она была категорически против проведения первой брачной ночи в холодных сенях на снопах. По ее требованию брачная церемония должна была состоять только из церковного венчания. При этом Марина с трудом согласилась надеть по этому случаю тяжелое просторное бархатное платье, положенное царице, поскольку отдавала предпочтение европейским нарядам с узким лифом.

Свадьбу назначили на 8 мая. Накануне Марину в особых санях перевезли из монастыря в царский дворец. Там ей уже можно было встретиться с будущим супругом и обсудить предстоявшее торжество. Она настоятельно потребовала, чтобы ее венчали на царство до брачной церемонии, так, как это делают в отношении будущих государей. Раньше в России такой практики не было. Царицы получали свой титул автоматически — сразу же после свадьбы, но самостоятельных прав на престол никто из них не имел. А Марина желала быть законной царицей даже при отсутствии мужа и детей. Возможно, она надеялась на то, что в случае разоблачения самозванства супруга все же будет иметь законные права на царскую корону.

Все это возмутило многих представителей русской знати. Служить полячке и католичке никто из них не желал, но им приходилось до поры терпеть и свое недовольство не выказывать: ведь теперь на стороне лжецаря выступало внушительное польское войско.

За непростой ситуацией зорко следил В. И. Шуйский, уже возвращенный с братьями из ссылки. На этот раз он действовал очень осторожно, ловко вербуя русскую знать на свою сторону. Лжедмитрий, конечно, догадывался, что его свадьба, нарушавшая традиционные обычаи, многим придется не по душе, и приказал московским дворянам под руководством Ф. И. Шереметева выступить в поход к Ельцу. Но Шуйский узнал об этом и после нескольких тайных бесед с Шереметевым смог убедить того примкнуть к заговору и не спешить с отъездом. Отряд покинул столицу, но при этом расположился неподалеку.

Таким образом, на 8 мая оказались запланированными сразу два очень важных мероприятия. Сначала в Успенском соборе патриарх Игнатий возложил на голову Марины Мнишек царский венец, на плечи — бармы и вложил в руки скипетр и державу, после чего придворные и знать были обязаны дать ей клятву верности. Потом совершили таинство венчания ее с самозванцем. Обе церемонии так всех утомили, что было решено свадебный пир устроить на следующий день, пришедшийся на пятницу, которая считалась постным днем. Но Лжедмитрий решил проигнорировать это. На стол подавали всевозможные скоромные блюда: дичь, мясо разных сортов и даже телятину, столь любимую поляками. Естественно, что это новое нарушение православных традиций вызвало шок и у бояр, и у православного духовенства.

Третий день свадьбы изумил всех еще больше. Жених и невеста были одеты в европейские наряды: он — в венгерку, а она — в платье с узким лифом. При этом гостей развлекали веселой музыкой польские трубачи, барабанщики и скрипачи. Напившись и наевшись, шляхтичи даже пустились в пляс, не обращая внимания на недоумение русской знати. В России для солидных людей считалось зазорным и неприличным скакать и выделывать коленца. Танцы были уделом скоморохов.

Марина, несомненно, заметила реакцию бояр и князей на поведение ее родственников, поэтому на четвертый день, считавшийся «невестиным», вообще не пригласила никого из русского Окружения мужа. Она надела еще более вызывающее платье и вволю наплясалась с Лжедмитрием, своими дамами и польскими кавалерами. Не отставал от нее и самозванец, которому очень нравились веселые празднества на европейский манер.

Русская знать поняла, что с появлением Марины и ее родственников при царском дворе вскоре начнутся большие перемены, от которых им придется туго. Ведь уже было выплачено 100 000 злотых Юрию Мнишеку для компенсации расходов на поездку, а новая царица получила в подарок драгоценности на 500 000 рублей. Но все это было только началом. За неполный год Лжедмитрий умудрился растратить царскую казну и даже взять деньги у крупных монастырей. Далее он собирался дать чины родственникам Марины, наделить их солидными земельными владениями, построить для них в Москве красивые дома… Пока же зажиточные москвичи были обязаны передать «гостям» свои усадьбы и переехать к родственникам.