Смута. Письма самозванки

С первого взгляда в деревне было тихо. Смерды на козлах пилили дрова. Девки таскали воду из колодца в деревянную бадью, стоявшую у порога хозяйского дома.

«Имение небольшое, – отметил про себя Зырян, – но доброе. Обошла его беда стороной».

Крыши у крестьянских изб были крыты доской, а не соломой, как у большинства. Зырян потер руки. Здесь уж точно разживутся. Кочубейка расплылся в черной улыбке.

– Ну, с Богом! – Зырян вытащил из-под кафтана потемневший образ на веревке и бережно поцеловал его. Что-то тихо прошептав, Зырян засунул образок обратно под рубаху и дернул арапчонка за рукав.

– Сиди здесь. Никуда не лезь. Сам управлюсь.

Кочубейка молчаливо кивнул. Фигура Зыряна скрылась в кустах.

Хозяин усадьбы, поместный дворянин Ермолай Соснов, ловко раздавал тумаки смердам на заднем дворе усадьбы.

Он ругался и таскал крепостных за бороду, приговаривая:

– Куды твои глазища слепые смотрели?

Лес, который смерды сняли с пеньков, оказался негодным для постройки нового дома. Бревна оказались кривыми и сучковатыми.

– Ну как из него строить? – рьяно ругался Соснов, успевая при этом ударить стоявшего ближе к нему смерда тонкой тростью.

– Прости, барин, – выли смерды, падая на колени и утыкаясь головой в землю. – Прости.

Соснов, скорчив недовольную рожу и задрав глаза кверху, беспрестанно причитал:

– Не я, не я. У Господа прощения просите, ироды. Столько леса загубили.

Он вновь хватал смерда за бороду и остервенело таскал за нее. Отойдя от гнева, Соснов скинул кафтан на свежеструганные стволы и пошел в дом. На полдороге он остановился, поднял в небо кулак и хрипло рявкнул:

– На дрова лес катите. Чтобы через два часа здесь чисто было. Гости пожалуют.

Два часа. У Зыряна было всего два часа, чтобы обчистить барские закрома и увести со двора коня, а лучше двух.

– Погоди, кровопийца, – пробубнил про себя Зырян. – Будет тебе Юрьев день.

«Может, сжечь барскую усадьбу ко всем чертям? – закралась в его голову шальная мысль. – Все равно ж разграбят. Если уж я дым от печных труб из-за леса углядел, так другие и подавно усмотрят».

«Тогда ж что получается?» – Зырян сел. Получается, он и не казак вовсе, а такой же разбойник, как те, что сейчас во множестве по Руси гуляют.

Нет, не такой.

«Негоже казаку лихоимством заниматься! – подумал Зырян. – Возьму харчи и лошадей, и поминай только».

Нужно обойти усадьбу со стороны реки. Там огороды близко к реке подходят. Не заметят. Зырян вскочил на ноги и, пригнувшись, стал осторожно красться к реке. Неожиданно в усадьбе раздался шум. Зырян испуганно присел на корточки.

Кочубейку, ухватив за разноцветный кафтан, тащили на барский двор. Приказчик уже стоял на крыльце, деловито подперев бока руками. Кочубейка визжал и пытался укусить то одного мужика, то другого. За что неизменно получал от крестьян тычину в бок или в спину.

– Ну, не шибко усердствуйте, – довольно ворчал приказчик, глядя на брыкавшегося мальчишку с кожей, как смола.

Кочубейку подвели к крыльцу и поставили на колени.

– Ты кто ж такой будешь? – сердито буркнул приказчик Коростев. Но буркнул больше так, для острастки, чтобы напугать, хотя Кочубейка и без того был испуган и озлоблен.

Кочубейка поднял затравленные глаза на приказчика.

– Арапчонок! – лихо рассмеялся Коростев. – Николай Угодник, да откуда же ты такой здесь взялся? – Приказчик хлопнул себя по пузу, выпиравшему из-под пояса. Настроение приказчика резко улучшилось и приняло добродушное расположение.

– Какая птица в наших краях. Сенька! – Коростев толкнул одного из стоявших рядом слуг в плечо. – Сбегай за барином, передай ему, арапчонка поймали. Я покудова сам с ним поговорю.

Приказчик медленно спустился с крыльца и осмотрел Кочубейку.

«Одежа на нем какая-то шутовская», – предположил приказчик.

– Может, и правда шут? – вякнул державший арапчонка смерд.

– А ты не вякай, когда не спрашивают! – осадил его приказчик. – Барин сам разберется. Ему видней.

Пленители Кочубейки согласно закивали головами.

– Вот угораздило! – выругался Зырян.

Не нужно было арапчонка одного у леса оставлять. Здешние смерды, как волки, по лесам шастают.

Деревянные ворота, запиравшие имение дворянина Соснова снаружи, заскрипели. В имение залетели два всадника и быстро спешились с коней.

Зырян перемахнул через огороды и тихо подобрался к барскому двору. Теперь он уже мог разглядеть лица всадников, приказчика и заплаканное лицо Кочубейки. Лицо хозяина имения Соснова было перепачкано печной сажей, а правая рука перевязана тряпицей. Кафтан был порван в нескольких местах, а на крупе лошади виднелись бурые пятна крови. Соснов, очевидно, совсем недавно поучаствовал в какой-то мелкой стычке, потому не успел привести себя в порядок согласно статусу боярина Димитрия. Его спутник, хмурый, не то монгол, не то татарин, хитро щурился на солнце, разглядывая арапчонка.

– Ну, что у тебя? – буркнул он приказчику.

– Что случилось, барин? – Приказчик подскочил к Соснову, принимая у того поводья коня.