Смута в России. XVII век

Что такое судьба одного казака Михаила Константинова, служившего в земском ополчении в полку боярина князя Дмитрия Трубецкого? Он заплатил жизнью за то, что мы называем «концом Смуты», и умер в те дни, когда в Москве ждали известий из Костромы о воцарении Михаила Федоровича. В самый драматичный момент боев в «Ходкевичев приход» в августе 1612 года, когда казаки пытались выбить «панов» из острожка у Климентовской церкви в Замоскворечье, казак Михаил Константинов, по словам челобитной его брата, «хадил под знамем… и в те поры, государь, ис церкви паны ранили тово знаменыцика моево братишка родново ис санапала двемя пульками в бок, повыше поесницы; и от тое раны по ся место лежал и гнил и умер. И ныне, государь, мне ево похороните нечем, лежит третий день не похоранон». 20 марта 1613 года в казне нашлось «полполтины на похороны»[788].

А рядом был казачий атаман с колоритным именем Борис Каменное Ожерелье, тоже известный участник подмосковных боев. За свою службу он был пожалован выше остальных большим поместным окладом в 600 четвертей и 25 рублями четвертного жалованья, получив шанс дать начало роду дворян Каменноожерельевых (есть и другие дворяне Востросаблины, чьим предком был казачий атаман той эпохи с прозвищем Вострая Сабля). Однако он подал совсем неожиданную челобитную, отказавшись от дарованных благ и попросив то, в чем он, видимо, видел лучшую оценку своих «службишек» — «о дворовом месте в Китае-городе, да о каменной лавке». Все это ему было дано по воцарении Михаила Федоровича, в судьбе казачьего атамана принял участие даже сам царский дядя боярин Иван Никитич Романов, устно приказавший «государевым словом» не брать пошлин с грамот, выданных Борису Каменному Ожерелью[789]. Правильно, война закончилась, надо начинать торговать.

Боярская дума, те бояре и окольничие, кто правил при «Литве», остались управлять и при Михаиле Романове. Возвращение к прежним традициям случилось даже быстрее, чем можно было себе представить. Уже во второй половине апреля 1613 года, начиная с Пасхи, рядом с Освященным собором стоял не Земский собор, а «бояре князь Федор Иванович Мстиславский с товарищи». Нити приказного управления тоже понемногу возвращались в руки тех дьяков, кто был лучше приспособлен к административной рутине, как например, назначенный 27 февраля печатником бывший дьяк Денежного двора Ефим Телепнев, сидевший после освобождения Москвы за приставом по обвинению в расхищении казны. Посольские дела оказались в руках Петра Третьякова, получившего свое думное дьячество еще в Тушино. Весьма «извилистыми» были повороты биографий других приказных дельцов, выдвинувшихся в начале царствования Михаила Федоровича — Марка Поздеева, Сыдавного Васильева.

Князь Дмитрий Трубецкой удовольствуется лишь почетным местом в церемонии венчания на царство Михаила Романова в Успенском соборе московского Кремля 11 июля 1613 года. Тогда же заслуженный боярский чин получит стольник князь Дмитрий Михайлович Пожарский, а его «соратник» — Кузьма Минин из посадских людей станет сразу думным дворянином. Князь же Дмитрий Трубецкой не преуспеет в своей карьере при новом царе, сначала его отправят воевать под Новгород Великий, где он ничего не достигнет. Потом он попадет в опалу, будет послан на воеводство в Сибирь. Боярин князь Дмитрий Пожарский сохранит свою «популярность» у земщины и казаков, но и ему очень быстро будет показано, что прежние заслуги не станут учитываться в местнических спорах. Несколько месяцев спустя после избрания Михаила Федоровича вчерашний герой был выдан с головой своему местническому сопернику Борису Михайловичу Салтыкову за отказ сказывать боярство этому «временщику» первых лет правления молодого царя Михаила Романова[790].

Очень быстро вокруг юного царя образовался родственный круг, «прибравший» власть к своим рукам. Во время избирательного собора трудно было предсказать, что царского дядю Ивана Никитича Романова оттеснят родственники инокини Марфы Ивановны, братья Борис и Михаил Михайловичи Салтыковы. Снова Салтыковы, но не те, кто так хотел воцарения королевича Владислава, а другая линия этого рода. Роль новых Салтыковых при дворе царя Михаила Федоровича не была ни для кого секретом. Об этом давал показания шведскому военачальнику в Новгороде Якобу Делагарди сын боярский Никита Калинин в 1614 году: «Хотя бояре и думские советники сохраняют свое прежнее звание и ежедневно заседают в Думе, но они ничего не должны делать, обсуждать или решать, на что не согласен Борис Салтыков, сын одноглазого Михайлы Салтыкова; не дяде великого князя Ивану Никитичу Романову, но этому вышеупомянутому Борису Салтыкову принадлежат высшие совет и власть, не по званию, но потому, что он родственник старой монахини, матери теперешнего великого князя, и она ему предоставляет это»[791]. Еще одним таким же «временным» и «сильным» человеком начала царствования Михаила Федоровича стал его постельничий Константин Михалков, происходивший, по совпадению, из дворян города Романова.