Смутные времена Лепрозория (СИ)

Ясинэ усадила девочку на землю и принялась раздевать. На ноге до синевы была стянула какая-то тряпка, и пришлось снова достать нож, чтобы справиться с ней окончательно.

— Ты же кошка, да? — подала голос девочка и закашляла.

Ясинэ кивнула и, раздев девочку, укрыла ее дзюбаном.

— Я сразу узнала, ты как шисаи у нашего алтаря, — шмыгнула носом маленькая выдра. — А ты колдовать умеешь?

— Немного… Но это не «колдовство»…

Достав из оби шенбяо, Ясинэ отошла от девочки подальше и начала раскручивать груз возле себя. Провела по веревке энергию Самсавеила, и груз вспыхнул лиловым огнем.

Обычно священный огонь не грел, а сразу сжигал, но если сосредоточиться на нем и как бы обратиться к нему, можно было как бы попросить его греть. Как бы. Это чувство повеления было едва уловимым, оно отличалось от банальной воли. Хочешь взять камень — берешь. Хочешь сделать костер побольше — берешь и кидаешь дров. Хочешь сделать священный огонь теплым… как будто притворяешься, что реально это делаешь, но все равно чувствуешь и понимаешь, что происходит это само. Как будто делаешь вид, что огонь теплеет сам, по «собственной воле».

Волосы и вещи высыхали, пока вокруг металось лиловое пламя на кончике груза шенбяо.

Маленькая выдра таращилась во все свои огромные глаза. Она даже дрожать перестала. А когда Ясинэ принялась сушить ее вещи, водя рукой со священным огнем над ними, сдавленно пропищала:

— Это же богохульно, — и накрыла рот ладошкой.

Ясинэ усмехнулась:

— У меня другой бог.

Девочка непонимающе нахмурилась, но промолчала.

— Вещи твои готовы, — Ясинэ села перед ней и распахнула дзюбан. — Давай ноги и руки погреем, тебе сразу станет лучше.

Пока девочка подавала руки и лапы, Ясинэ растирала их в руках, поливая при этом из бурдюка со спиртом, и внимательно смотрела на грудь маленькой выдры.

Там, глубоко внутри золотом сияло странное переплетение нитей. Клубок со сложным узором. У всех такие были. Но у Евы это плетение было иным, ярче что ли, изящнее. Просто совсем другим.

И почему только Сакерд никогда не говорил об этом?

— Теплее? — спросила Ясинэ, завязывая бурдюк со спиртом.

Девочка кивнула и хотела было что-то сказать, но стоило Ясинэ забрать с кимоно паука и посадить его себе на голову, как она оглушающе завизжала. Подорвалась и голышом побежала в лес. На полпути остановилась, вернулась, схватила свою просохшую одежду и побежала снова. Не переставая при этом визжать.

— Ну вот, ты ее напугал, — вздохнула Ясинэ и принялась одеваться.

***

Высокая стена из лиловых кристаллов петляла по лесу и исчезала где-то вдали. За ней скрывался Волчий округ. Обитель волков.

Несдержанных, шумных и бестолковых псин.

От одного только их соседства становилось неуютно и нервно. Слишком «не такими» они были.

Говорят, они преданные и послушные. Но их запах — просто что-то отвратительное.

Зато как они дружны в своих кланах… Как ценят и любят своих щенят…

Наверняка им наплевать на демоновых детей, для них чем больше щенят — тем лучше, ведь щенята — это уже подарок самого Самсавеила.

Возможно, где-то там родился маленький волчонок. Она ведь обещала кошкой не рождаться. А что может быть противоположным дикой кошке — только волк. В этом краю разве что клан гепардов чувствовал себя спокойно, но, говорят, они чем-то похожи на волков, оттого и могут соседствовать без кровопролития.

Однако Ясинэ не была гепардом, и лезть в волчьи леса у нее не было никакого желания.

Даже если Ева родилась там, то что с того? Возможно, она уже давно выросла, и не захочет даже знать о Ясинэ.

И, наверное, будет права.

Столько лет прошло…

Ясинэ остановилась у кристальной стены и принялась считать.

Прошло двадцать с лишним лет с проклятия Евы. Должно быть, она уже живет иной жизнью…

Будь Ясинэ на ее месте, она бы сделала все, чтобы не вспоминать прошлую жизнь никогда. Но Ясинэ была самой собой и делала все, чтобы успокоить пожирающую ее изнутри тьму. Это нечто скребло по сердцу и обгладывало ребра, кусало щеки, чтобы лились слезы, и выло в уши, мешая спать ночами. Эта тьма внутри состояла из горя, вины и обиды на саму себя. А еще из душащего одиночества.

И ничего не делало легче. Наоборот, все вокруг будто нарочно пыталось полоснуть по ранам и присыпать укусы солью.

Даже сейчас тигриный нос чуял знакомый запах — лавандового мыла. Закрой глаза, и будто бы снова лежишь, свернувшись в двойной клубок с пуменкой, и дышишь в ее волосы, а она тихо мурчит, засыпая…

Ясинэ сильно зажмурилась и распахнула глаза, прогоняя наваждение. Но запах остался.

А целые лавандовые поля стелились вдаль и тихо шуршали колосками с лиловыми цветами.

Край Ос буквально состоял из цветов, плодов, ягод и меда. Радушный край, любезно снабжающий каждый уголок империи сладким.

Пожалуй, звать его краем Ос было не самым разумным — самих ос было совсем немного, да и те лишь для поддержания порядка. Зато пчел было столько, что они в родных просторах не умещались — в любом другом краю всегда были их лавки, а в округе Медведя так вообще маленькая деревушка.

Говорят, сладкое лечит темные раны души.

Скорее уж эти раны от сладкого просто-напросто слипаются…