Смутные времена Лепрозория (СИ)

По рукам лилась горячая кровь, вокруг пылал лес, над головой раздавались крики, полные боли.

Но Кайно больше ничего не чувствовал, рухнув оземь.

Не чувствовал, как меч разрубает второе крыло, тоже объятое огнем.

Не чувствовал, как его хватают под руки.

Не чувствовал, как его уносят.

Он только слышал — пронзительный крик сгорающей заживо Азуры. Вопль, полный боли и нечеловеческого ужаса. Бесконечный крик, сводящий с ума.

***

Райга опустил руки и огляделся. Все его тело била крупная дрожь, будто волны накатывали одна за другой. Медленно проступали краски — захваченным огнем лес, пылающий лагерь. Проявлялись звуки — нечеловеческие крики, один другого громче, пронзительнее, болезненнее.

Он обернулся и встретился взглядом с Торой. Она с тревогой смотрела на него и сжимала два ритуальных ножа в кулаках.

— Ты как? — пробормотала она, облегченно опуская руки.

— Хорошо, пошли, — Райга кивнул на лагерь и снова вернул взгляд небу. Грозовая туча разлилась до последней капли, и по чистому небу отдалялись крылатые фигуры — сдвоенные, строенные.

— Давай ты все потушишь? — тихо прошептала Тора, возвращая ритуальные ножи в пояс.

Райга кивнул и направился вдоль лагеря, призывно вскинув руку. Священное пламя стекалось к нему, оставляя своих жертв — деревья, траву, диких зверей, мертвых ангелов. Уцелел только маленький клочок леса, с которого начал Тайгон до того, как ринулся защищать кошек от священного огня.

Ирма хлопотала над некоторыми шисаи, уже вовсю занимаясь их ожогами. О своих она даже не подумала — предплечье левой руки было буквально черным. Райга провел над ним рукой.

Энергия Самсавеила — это первосила, из которой можно воплотить что угодно. Создать огонь — просто позволить ему быть. Убрать отметины огня — просто позволить им не быть.

Новая кожа затянулась под обрывками кимоно, будто ожога и не было.

Получилось. Просто, как взмахнуть кончиком хвоста.

Райга незаметным усилием позволил ожогам всех вверенных ему шисаи — не быть.

Рана под рукой Ирмы затянулась. Все ожоги исчезли, будто их и не было.

— Потрясающее чувство, — Райга вдохнул полной грудью. — Я никогда не чувствовал себя настолько полно, настолько свободно.

Тора с тревогой смотрела на него, будто ожидая чего-то.

— Все точно хорошо? Тебя очень сильно штормит, твоя энергия не в порядке, — она осторожно коснулась его плеча, будто осаживая. — Это был очень сильный всплеск, он никогда не проходит бесследно.

— Это что-то великолепное. Я позволил туче пролиться огнем и убрал ожоги — просто, без малейших усилий. Так легко, так мощно. Я даже надышаться воздухом не могу!

Тора подошла ближе, обеспокоенно заглядывая ему в глаза.

— Райга, пожалуйста, присядь. Ты не в порядке.

— Я прекрасно все контролирую, и я отлично себя чувствую, — отмахнулся он.

Тора только покачала головой, бережно обнимая его за плечи.

— Успокойся, со мной все в полном порядке, — вздохнул Райга, перехватывая руки Торы.

И рухнул в ее объятья, как подкошенный.

#27. Кровь моя сохранится в веках — и не важно, на чьих она будет руках

В этот день священные жернова стояли нетронутыми. В них не было никакой нужды.

Кошки по первой же просьбе выдали обугленные крылатые тела и помогли завершить начатое, обратив их в прах.

Крылатый жрец двенадцатого храма Самсавеила ссыпал серый пепел умерших в их часы смерти один за другим.

Никаких лиловых сердец. Никаких ритуалов. Никакого кормления мертвыми амфисбен.

Серая служба божьих херувимов с серыми лицами. Серые часы смерти на серых плитах.

Кайно с трудом стоял на ослабших ногах — большая потеря крови плохо на нем сказывалась, и уже третью неделю он не мог восстановиться после боя. Нижние крылья были изувечены, обломки замотаны в серые бинты.

Императора за руку держала глава Охотниц — медведица Берси. Иногда подбадривающе гладила по тыльной стороне ладони большим пальцем — Кайно только сжимал ее руку сильнее и делал глубокий печальный вздох.

Часы мертвых ангелов выставили по алтарю в один ряд. Следом — второй. И несколько часов напоследок.

Херувимов осталось восемьдесят один вместе с самим императором.

Всех остальных уничтожил священный огонь.

А среди кошек не погиб ни один.

— Брат мой ворон, — Семиазас положил руку императору на плечо, и тот нехотя повернулся к нему.

— Ты опять со своими советами, советник? — скривив губы, спросил Кайно.

— Я обязан призвать тебя к мудрости. Не как брата, не как херувима, но как императора, как правителя, — Семиазас дождался, когда жрец уйдет вместе со своими помощниками, оставив в храме только херувимов и охотницу.

Кайно в ответ только коротко хмыкнул и кивнул — продолжай.

— Мы умираем, — Семиазас обвел рукой ряды часов смерти. — Мы умираем из-за тебя, Каин. Из-за гордыни, застилающей тебе глаза. СперваШет, теперь наша драгоценная Азура и пара десятков наших братьев и сестер. Так продолжаться дальше не может! Мы же все погибнем по твоей вине, все до единого! Дай кошкам то, что они просят, тебе ведь это ничего не стоит.

— Нет! — отмахнулся Кайно, будто отрубил наотмашь.