Смысл игры и другие выступления

Это неважно,… у нас есть время. Если зверства таковы: если не убиты дети, не раздавлены старушки, не произошло массовой давки. Зачем говорить, я видел это. Вы извините, я хотел бы, чтобы в России этого не было, всё-таки очень просвещенный нормальный народ, но вы должны знать, что в Средней Азии в давке при наличии милиционеров, которые существовали в толпах, милиционеры не успевали воспользоваться табельным оружием, их просто физически рвали на части. Вот физически! Это надо знать, что такое давка и что такое толпа. Вообще все эти фокусы хотелось бы закончить, потому, что 100 тысяч в Москве — это войсковая группировка, развёрнутая по эшелонам. Это не дивизия и не армия. И в подобного рода играх всегда можно нарваться на всё, что угодно.

Но, я снова говорю, наши задачи совершенно другие, это наши ответы на них [указывает на доску]. Если они рассосались — всё, мы действуем по нашему плану. Если они та через две или три недели что-то делают, возвращаемся. Если они начинают просто сбор крит. массы одномоментной в каком-то месте — законный гражданский митинг — на него надо ответить митингом подавляющей численности, и нужна широкая коалиция. А вот если они начинают «майдан», всё становится совсем мрачно. Но они могут его начать, только если система парализована. Пока что, как мы видим, она не парализована. И с какого ляду ей сейчас быть парализованной, я не понимаю. Я, во-первых, не вижу ни одного симптома, во-вторых, эти 63 % — они весьма убедительны, и, в-третьих, я просто вижу, что она не парализована. Тогда «майдана» не будет, она его не может допустить. Она не может допустить палаток. Если сегодня ночью встанут палатки, это значит, системы нет. Ну она не может их допустить. Потому что все всё понимают. Четвёртый вариант, которого мы ждали, это захват административных зданий, о нём тоже говорили.

Вот примерно подо что мы собирали здесь людей, не зная точно, как будут разворачиваться события. Но зная точно, что нам надо поговорить всерьёз.

Теперь я скажу вам в целом о ситуации, потому что это очень важно.

На сегодняшний день в стране есть три макросоциальные группы. Мы относимся к третьей. Но перед тем, как говорить об этой группе, я считаю нужным обсудить две первые. Потому что сейчас начнётся борьба между ними. Ещё раз подчеркну, что мы не являемся участниками этой борьбы. Никогда не надо прельщаться тем, что говорит противник, что де мы там главная опричнина и всё прочее. Это не так, это не будет так, это не должно быть так. Так вот, есть две группы, к которым мы отношения не имеем.

Первая — это те, что поддержал Путина в критический момент, ну, скажем, решительно и безоглядно, например, как это сделал Леонтьев. Я называю его, потому что можно назвать и других, но просто он известный человек, чтоб было понятно о чём речь не вообще, а чисто конкретно. Такая группа, как её не назови, консервативная, национально-буржуазная, право-националистическая, оставляю за её элементами возможность говорить всё, что они хотят. Но она показала, что способна на риск, она взяла на себя ответственность, у неё есть высокая трудоспособность, консолидация. У неё есть требования. Она лояльна до предела, но на уровне этой лояльности она, тем не менее, не будет говорить на языке политического давления. Но она будет говорить. И что расплеваться с ней Путин не может. Это надо понимать. Ещё не вечер, понимаете? События могут разворачиваться завтра, послезавтра, когда угодно. Ещё не вечер. Интересами и требованиями этой группы пренебрегать Путин не сможет. Если он будет пренебрегать, у него исчезнет политический драйв, так не раз бывало в истории, группы, которыми пренебрегают, они не переходят к конфронтации, но они просто снижают политическую активность, а это очень опасно для Путина. Группы такие — не безропотный механизм. Они — группы людей с определёнными понятиями и интересами.

Вторая группа, к которой мы тем более не имеем никакого отношения, это группа, которая осуществляла антипутиские действия или их поддерживала. И у неё свои требования к Путину, причем, в отличие от первой, она вполне может говорить на языке ультиматумов. Это широкая группа, включающая как Навального и Удальцова, несистемных оппозиционеров Немцов и Рыжкова, Каспарова, Касьянова, так и лиц, приближенных к власти, как Ксения Собчак, как Евгений Гонтмахер, как Юргенс и как другие. В отличие от первой группы, вторая способна говорить на языке ультиматума. Мол, если вы нас не поддержите и не поддержите требования нашего креативного класса, то будет очень плохо. Поддержите требования — мы как-то смиримся, а не поддерживаете — ку-ку, Гриня!

У этих двух групп два разных списка требований, и эти списки требований не пересекаются. Я анализировал эти требования. [Далее поясняет это утверждение у доски]