Смысл игры и другие выступления

У нас очень мало сил, вы слышите? Их сейчас очень мало. События могут развиваться очень быстро. Если я правильно понимаю рапорты с мест, то на сегодня нет ни кровавых сгустков, ни убиенных детей, ни вообще убитых людей, то есть им не удалось сегодня развернуть всё в сторону очередных витков напряжённости. Но они будут стараться! Они будут стараться. У них здесь есть одна очень серьёзная, ну как бы… добавка. Их здесь много. Их здесь с фигову тучу. В Москве. Их здесь до миллиона. За Сванидзе голосовало 10–12 %, вот это и есть 2 миллиона человек. Они всё понимают. Они живут ненавистью к вам. К нам, к России, к её историческому пути, к её своеобразию, к её мечте о каком-то своём счастливом будущем, к её новому слову — они живут этим. Поэтому, если процессы начнут разворачиваться быстро, то мы, во-первых, создадим широкую коалицию сил, и всё-таки уравновесим их митинговую раскачку своей. Прошу поддержать или не поддержать подобный принцип.

[Лес рук]

Если же начнётся «майдан», и мы это поймём, то мы обратимся к вам и особенно к провинции. Мне страшно даже подумать об этом, мне не хочется за это голосовать, я почти убеждён, что в ближайшее время этого не будет, но даже если это будет через год и через два, в какой-то момент это станет неминуемым. Просто хочется верить, что нас в этот момент станет больше.

Народные миротворцы — это, между прочим, ещё квалификация. Люди замечательно зашли в театр, потому что зайти тысячной массе людей в театр за короткое время почти невозможно. Но вы понимаете, что речь идёт о манёвре, когда группы могут двигаться определённым образом, речь идёт о навыках.

Очень трогательно, что, поскольку в нашем движении в целом все-таки женщин, к сожалению, немного, то их процент увеличился, как только заговорили об армии народных миротворцев. Тут женщин стало сразу больше. Их тоже немного.

[Аплодисменты]

Но если бы даже сегодня пришлось вступать в сферу острого конфликта, я бы действовал в ощущении полной неготовности к этому здесь собравшихся. Я бы не позволил себе кидать группу людей, одухотворённых идеей нового исторического пути и жаждой к философии, под заточки приехавших с Украины и Белоруссии бандитов. Нам ещё предстоит пройти трудный, тяжелый путь. Этот путь всегда будет конституционным и суперзаконным. Там, где кому-то разрешат быть на десять процентов за рамками закона, нам не разрешат на ноль, запомните это. Моя организация на протяжении двадцати лет имеет единственный стопроцентно белый баланс в России. Потому что мне чёрной точки не позволят. Они там что-то выкапывают на Кипре фонд, так там нулевые средства. Там абсолютно нулевые балансы. Вот так же и вы все. Кому-то позволят 5 % экстремизма, 10 %. У вас должно быть 0 или -3. К черте подходить нельзя. Но всё равно мы создадим спортивные группы, мы создадим тренировочные лагеря. Уже этим летом школа обязательно будет другой. Списки людей, которые приехали сюда, составлены. Составлены списки? Анна? — Да. Это есть наш золотой фонд. Никто, никакое присутствие здесь не даёт никаких особенных преференций. Но то, что все мы услышали и увидели — мы услышали ваш отклик и увидели вас здесь, вы должны знать твёрдо. Мы не можем даже за это благодарить. Потому что за исполнение долга не благодарят. Просто время наступает суровое. Единственный принцип, который будет существовать в организации, это принцип труда. Чем больше будут люди трудиться на общее дело, тем больше их право…. трудиться еще больше, а какие у нас еще другие права?

[Аплодисменты]

Наши гостеприимные хозяева приняли нас здесь. Я правильно понял, что эксцесса не произошло на Пушкинской? Эксцессов в Москве не произошло. Мы считали нужным собрать вас под самые разные варианты, вы должны были всё это услышать. Вы должны понять, что, в сущности, вы внутренне находитесь в состоянии повышенной мобилизации, коль скоро что-то случится. Поддерживаем ли мы в принципе эту идею повышенной мобилизации?

[Лес рук]

На этом общую часть нашего сбора я объявляю закрытой, я оставляю за собой право призвать вас в тот момент, когда здесь запахнет всерьёз жареным. В любом случае мы увидели друг друга и поняли, чем мы будем заниматься завтра. Я призываю вас вернуться в ваши города, в ваши посёлки, в различные регионы страны и бороться там идеологически за нас и за правильное понимание нашей позиции, в том числе, за счет показа митинга на ВДНХ, а также за счет рассказа о наших принципах, а также за счет рассказа обо всём том, что вы здесь услышали. Конечно же, этот материал вы тоже получите, здесь работает наше телевидение, и оно предоставит вам, может и не столь высокохудожественную, но, все равно, модель того, что вы здесь слышали.

[Из зала (плохо слышно):]

— Последнее сообщение. Около сотни людей, или чуть больше, отказались уходить: Пономарёв, Яшин, Навальный, Удальцов и т. д. ОМОН их начал винтить, примерно сотню человек арестовали и увезли в… <куда увезли, не разобрала, т. к. не владею контекстом, куда именно должны были увезти>

[Кургинян]

В городе нет крови?

[В ответ — отрицательный жест]