Смысл игры и другие выступления

Вот есть комната — та, в которой я сейчас сижу. И можно бесконечно спорить по вопросу о том, как обставить эту комнату. Вот вы живете в квартире вместе с родственниками. Вот есть, ну я не знаю, там теща, тесть, жена, дети и вы сами. И вот вы спорите, по поводу того, как отремонтировать квартиру, как ее обставить, в какой именно из комнат, какие должны быть интерьеры, и почему-то для вас это важно. И спор может быть очень острый, принципиальный, страстный. По этому поводу могут быть совершенно противоположные точки зрения, страсти могут накаляться до такой степени, что люди говорят, что-то — я не знаю — подают на развод или начинают бить посуду от того, что в них настолько разные представления о том, как им надо обставить комнату, как провести ремонт и как расселиться в данной квартире.

А теперь представьте себе, что начинается пожар. Или происходит землетрясение — и нет квартиры. Нет квартиры — нет проблемы, как именно в ней расселяться. Правильно? Нет страны — нет политической проблемы, суть которой в том, что разные группы, разные слои общества, разные, я не знаю, национальные меньшинства или, как бы, разные части стержневого народа страны имеют разные планы по поводу того, как благоустроить Россию или «обустроить», как говорил Солженицын. Обустраивать можно по-разному, если она есть. А если ее нет, то споры о том, как именно ее обустраивать теряют смысл. И борьба за разные типы обустройства России тоже теряет смысл. Правда же? Мне кажется, что эта истина настолько очевидна, что огромные вопросы возникают только по одному поводу: а почему в момент, когда начинается политическая борьба или даже политическая дискуссия, вот это ключевое обстоятельство, о котором я сейчас сказал, исчезает из поля зрения? Почему нет в поле зрения такого обстоятельства, как судьба России?

<Рисует схему.>

Вот я рисую квадрат «Судьба России». Быть ей или не быть.

Здесь <стрелочка от «быть»> вопросы о том, какой ей быть:

• Либеральной, в которой бесконечно почитаются права человека

• Национальной, в которой вопрос о соборности стоит во главе угла, проблема отдельного человека является производной от проблемы общего

Вот какой ей быть — это собственно политические проблемы. А вот здесь может кипеть собственно политическая борьба.

А вот если не быть? Тогда, совершенно ясно, что все эти виды политической борьбы становятся абсолютно бессмысленными. Все эти страсти не имеют ломанного гроша. Если нет комнаты, которую можно, так или иначе, обустроить, то какой смысл спорить об этом обустройстве. О ремонте, мебели или там интерьерах — нет смысла, да?

Тогда возникает главный вопрос: а что вот этот вариант с небытием России, с тем, что вот пройдет несколько лет и России не будет вообще, он высосан из пальца? Это жупел? Это повод блокировать политическую борьбу, ведущуюся вокруг того, какой Россия должна быть? Или это реальность? Вот пока по этому основополагающему вопросу мы не добьемся того, что называют «консенсусом», какого-то как бы согласия, двигаться дальше невозможно. Не будет ни аналитики, ни идеологии, ни политики — ничего, потому что это ключевой вопрос.

И на интуитивном уровне очень многие понимают, что запросто может быть реализован сценарий, при котором России не будет. И это интуитивное представление о том, что такой сценарий может быть запросто реализован, конечно, основано прежде всего, на опыте развала СССР. Если Союз Советских Социалистических Республик мог бы взять вот так вот распасться. И все могли оказаться вот в этих вот малых мирах, достаточно произвольным образом сконструированных. Абхазия не хотела находиться в мире, под названием «Грузия». А Приднестровье — в мире, под названием «Молдавия». А русскоязычное, как его называют, население Прибалтики не хотело быть населением второго сорта в суверенной Латвии, Литве или Эстонии, да? Если вот так это могло по щучьему велению, по чьему-то хотению, реализоваться всего лишь двадцать один год назад, то почему бы этому не реализоваться снова с объектом под названием «Российская Федерация»? Много ли наивных людей, которые считают, что этот объект прочнее, чем СССР? А почему, собственно, он прочнее? Вот я беру текст «Независимой Газеты» за 14 марта 2012 года (автор Глеб Постнов) и читаю заголовок: «Юбилейный аншлаг татарского национализма. В Казани с помпой отметили 70-летие автора книги „Убить империю!“ Айдара Халима».

<Кургинян зачитывает статью>