Смысл тревоги

«Один субъект из данной группы был очень религиозным человеком. Он проезжал много миль на джипе по опасным дорогам через джунгли, чтобы исповедоваться католическому священнику-вьетнамцу, который с трудом говорил по-английски. Частенько предпринимая такие рискованные поездки, этот человек смог утвердить свою веру в божественную защиту и чувствовал, что во время боя ему бояться нечего» [476].

Интересно, что два офицера в составе группы оказались неспособными ни воспользоваться этими способами защиты, ни справиться с дополнительными стрессами так же легко, как остальные. Они поддерживали постоянный контакт с расположенной в сорока милях базой и лучше знали, что может случиться. Кроме того, они были моложе остальных и чувствовали искушение пойти на риск, чтобы завоевать место лидера. Более того, они отвечали за безопасность и жизнь людей, находящихся под их командованием. Эта ответственность, похожая на ту, что испытывает отец за своих детей, расширяет область возможных опасностей.

В целом, в группе использовались такие способы защиты от тревоги, как уверенность в себе, работа, вера в командиров и религиозные убеждения.

В параллельно проведенном обследовании в пуэбло, где жители северной Кореи захватили в плен команду американской канонерской лодки, выводы были аналогичными. От невыносимой тревоги людей защищали доверие к лидерам, преданность своему делу и религиозные убеждения. Один из членов этой группы поведал моему другу, что он верил капитану почти так же, как Господу Богу.

Понятно, что в таких экстремальных ситуациях люди нуждаются в защите от тревоги. Могут ли эти защиты существовать без иллюзий, таких как вера солдат в собственную неуязвимость? Возможна ли надежда без иллюзий? Я оставлю эти вопросы открытыми. Ясно одно: человек не может обойтись без защиты от ужаса в экстремальных ситуациях, так же как не может прожить жизнь, никогда не испытывая тревоги.

Деструктивные способы

Негативные способы борьбы с тревогой включают обычные черты поведения, например, чрезмерную застенчивость, охватывают весь спектр неврозов и психосоматических заболеваний и заканчивается на полюсе психозов. В очень серьезных конфликтных ситуациях — таких как «смерть от колдовства» — тревогу можно одолеть, только отказавшись от жизни вообще. Эти негативные способы ограничиваются смягчением или избеганием тревоги и не разрешают скрывающийся под ней конфликт. Другими словами, они заключаются в уклонении от опасной ситуации, а не в ее разрешении.

Грань между «нормальным» и «невротическим» начинает проявляться там, где активность становится компульсивной, — когда человек вынужден совершить действие, но не по собственному желанию, а скорее потому, что оно привычным образом устраняет тревогу. Примеры этому — алкоголизм и компульсивная сексуальная активность. Мотивом здесь является уже не сама деятельность, а ее внешний эффект. В драме «Пер Гюнт» Ибсена изображается как компульсивная сексуальность, так и компульсивное пьянство. Переживая удар по самооценке, Пер по пути на свадебное торжество прячется за кустами и произносит монолог:

А то начнут хихикать за спиною,
Шептаться — со стыда сгоришь.
Хватить бы для храбрости чего-нибудь покрепче!
Иль незаметно прошмыгнуть! Иль пусть бы
Никто тебя не знал в лицо!.. А лучше
Всего — хватить чего-нибудь покрепче!
Тогда тебе насмешки непочем.[477]

Далее Пер хвастается перед тремя встреченными девушками:

Пер (одним прыжком становясь между ними): Трехголовый я тролль — для трех девок пригожусь!

Девушки: Ты такой молодец?

Пер: Вот увидите сами![478]

Компульсивный аспект действия заметен в том, что каждый раз, когда что-либо препятствует выполнению действия, возникает более или менее сильная тревога. Сексуальная активность в нашем обществе часто используется для того, чтобы избавиться от тревоги смерти. Но если человек (например, Хемингуэй) достигнет рубежа сексуальной импотенции — что будет тогда?