Смысл жизни: учебное пособие

«Прижал я хлеб к себе изо всей силы, сало в левой руке держу и до того растерялся от такого неожиданного поворота, что и спасибо не сказал, сделал налево кругом, иду к выходу, а сам думаю: „Засветит он мне сейчас промеж лопаток, и не донесу ребятам этих харчей“ (c’est l’homme! — В.Д.). Нет, обошлось. И на этот раз смерть мимо меня прошла, только холодком от неё потянуло…» (там же, курсив мой).

Мюллер не успел расчеловечиться окончательно. Видно, нелёгкое это дело — совершить путь от человека к зверю до конца. Видно, процесс озверения требует времени. По этому пути приспешники Адольфа Гитлера шли несколько лет, а уж затем приложили максимум усилий, чтобы по пути расчеловечения повести за собой и народную массу. Поучителен пример Йозефа Геббельса.

Из приближённых фюрера Й. Геббельс был единственным человеком с университетским образованием. Он был филологом. В молодости он любил русскую литературу. Вот что он писал в своём дневнике о «Неточке Незвановой» Ф.М. Достоевского, когда ему было 27 лет: «Доставляет удовольствие. Русская психология так наглядна, поскольку она проста и очевидна. Русский не ищет проблем вне себя, поскольку он их носит в своей груди. Россия, когда ты проснёшься? Старый мир жаждет твоего освободительного деяния! Россия, ты надежда умирающего мира!» (15 июля 1924; Ржевская Е.М. Геббельс: портрет на фоне дневника. М., 2004, с. 22).

Молодой Й. Геббельс преклонялся перед Россией. Вот какие записи в его дневниках не вырубишь топором:

1. «Я верю в Россию. Кто знает, для чего нужно, чтобы эта святая страна прошла через большевизм» (9 июля 1924; там же, с. 21).

2. «Я вполне разделяю мысли о России и её отношение к нам. Свет с Востока… С Востока идёт идея новой государственности, индивидуальной связи и ответственной дисциплины перед государством… Национальная общность — единственная возможность социального равенства… В России разрешение европейского вопроса» (30 июля 1924; с. 25).

3. «Золотой петушок, русский балет. Прекрасные танцы и народные песни. Песни о Волге» (14 сентября 1925; с. 45).

4. «Нас превратят в наёмников капитализма в войне против России» (23 октября 1925; с. 46).

5. «Россия — альфа и омега целенаправленной внешней политики» (31 января 1926; с. 50).

Что же должно было произойти с этим поклонником русской культуры, чтобы он стал её злейшим врагом? Он свихнулся на социал-дарвинизме, которым его заразил Адольф Гитлер. Вот только три его записи, свидетельствующие о его движении от человека к животному — иными словами, об его анимализации (оживотвлении):

1. «Разве борьба за существование — между человеком и человеком, государствами, расами, частями света — не самый жестокий в мире процесс? Право сильного — мы должны вновь явно увидеть этот закон природы, и тогда разлетятся все фантазии о пацифизме и вечном мире… Разве мы не хотим вернуться к природе? Проповедуйте пацифизм перед тиграми и львами! Что же ты хочешь от меня, если я сильнее?» (15 июня 1924; с. 8).

2. «Человек был и остаётся животным. С низкими или высокими инстинктами! С любовью и ненавистью! Но животным он останется всегда» (16 августа 1925; с. 42).

3. «Жизнь — большой обезьяний театр. И человек участвует в нём как обезьяна. Пусть так! Почему мы не говорим правду? Человек! Каналья» (24 апреля 1926; с. 57)[3].

Опираясь на социал-дарвинизм в его нацистской форме, И. Геббельс выдавливал из себя всё человеческое. Е.М. Ржевская писала: «Нацистом он всё же не родился. Он манипулировал сам собой, отсекая всё, что лишне национал-социалисту. Лишней была склонность к чтению, к размышлению над прочитанным. Лишним было эстетическое чувство. Лишним было всё человеческое» (с. 206).

Человек без человечности в пределе есть животное. Но именно к животному нацисты сводили человека. Им это было на руку: если люди — животные, стало быть, в отношении к ним всё позволено! Гитлеровским пропагандистам (а Й. Геббельс был рейхсминистром народного просвещения и пропаганды Германии с 1933 по 1945 г.) понадобилось не так уж много времени, чтобы сделать из значительной части немцев полуживотных. Податлив человек! Как в одну сторону — к человечности, так и в другую — к озверению. Звероподобные люди и били Андрея Соколова.

«А били богом проклятые гады и паразиты так, как у нас сроду животину не бьют. И кулаками били, и ногами топтали, и резиновыми палками били, и всяческим железом, какое под руку попадётся, не говоря уже про винтовочные приклады и прочее дерево. Били за то, что ты — русский, за то, что на белый свет ещё смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь. Били и за то, что не так взглянешь, не так ступнёшь, не так повернёшься. Били запросто, для того чтобы когда-нибудь да убить до смерти, чтобы захлебнулся своей последней кровью и подох от побоев. Печей-то, наверное, на всех нас не хватало в Германии» (там же).