Снабженец

В нагрузку к пулемету СГМБ пришлось взять три ящика мосиновских винтовок образца 1930 года, ящик пистолетов ТТ (эти брали ради патронов, которые подходили к маузерам), пару ящиков ППШ. Оставшееся место в кузове КамАЗа забили ящиками с патронами. Всё с мобилизационного склада под Белой церковью. Ничего более современного в этот заход заполучить не удалось, хотя на будущее обещали и СКС, и пулеметы РПД. Автоматов Калашникова на этом складе не было вообще.

И это еще я еле отбился от нагрузки в виде гранат РГ-42.

А так только плати – весь склад вынесут. Но все по рангу и ранжиру. Если прапор торговал винтовками и патронами, то полковники барыжили танками и бронетранспортерами. Генералы самолётами, тактическими ракетами и средствами ПВО. Адмиралы сидели в готовности, распились весь флот – хотя бы на иголки. Все равно мичмана уже все, что можно с кораблей поскручивали на продажу. Но нам такого добра не надо – воевать не с кем. Для неандертальцев даже мосинка явно избыточная вундервафля.

Последний штрих в подготовке лежал у меня в полевой сумке – изготовленный в фотошопе мандат Совета народных комиссаров Российской республики за подписью управляющими делами СНК тов. Бонч-Бруевича о ликвидации царской охоты и увольнении всего ее персонала со службы. Вторая бумага была серьезнее – мандат за подписью председателя ВЧК тов. Дзержинского об организации охраны московского кремля и лично председателя ВЦИК Съезда Советов тов. Свердлова. В том числе охраной собаками крупных пород, коих член коллегии ВЧК тов. Беленький имел право конфисковать в любом месте Российской республики у любого владельца. А в случае саботажа применять все репрессивные меры на месте. Все подписи, штампы и печати на месте, скопированные с подлинных документов в архиве. Не придраться, разве что к хорошему качеству бумаги. Но Финляндия рядом и вроде как еще из состава России не вышла.

У каждого бойца моего маленького отряда в кармане лежала бумага, что он – далее шла настоящая фамилия, чтоб не путаться, является бойцом отряда особого назначения орготдела ВЧК.

Австрийские винтовки взяли потому, что народ обращению с ними уже обучен, да и их длинные клинковые штыки выглядели более зловеще тонких мосинских ««иголок»».

Прошли Гатчину насквозь, распугивая редких поутру прохожих и, перевалив через мост, углубились в Егерскую слободу.

Завалившись в канцелярию обер-егермейстера Его Императорского Величества, бросились отогреваться около жарко натопленной изразцовой печи, коротко приказав находившемуся там человеку подать горячего чаю. Хоть и подбиты были наши ««комиссарские»» куртки толстой байкой, но всё же зима на дворе.

На что он у нас даже документов не попросил предъявить. Даже обидно – столько труда в них было вложено.

На улице оставили только часового при монстре, облачив последнего в большой - до полу, бараний тулуп с высоким воротником. А то открутят со ««шкоды»» какую-нибудь важную деталь, а нам еще обратно отсюда катить.

Когда принесли кипящий самовар, мы уже слегка отогрелись у печки. И, зная о нерегулярном снабжении города продовольствием, выставили на стол паюсную икру, сало, хлеб и репчатый лук, что взяли с собой в дорогу. Угостили и сторожа, который приготовил нам самовар и заварил крепкий чай.

Приняли для согрева по пятьдесят грамм водки, чем очень удивили конторского сторожа, который с 1914 года уже привык к сухому закону в стране.

- Неужто отменили? … - спросил он в пространство, и мелко перекрестившись, со смаком выпил. Потом выдохнул. – Слава тебе, господи Иисусе.

Вот ему будет удивление от большевиков-трезвенников. Те больше кокаином баловались в это время. А сухой закон отменит только Рыков в 1923 году.

Успели сменить замерзшего на улице часового, когда в помещение ввалился очень высокий сухощавый человек в длинной кавалерийской шинели без погон, но с желтыми петлицами. Оружия при нем не было.

- Кто вы такие? – спросил он, отряхивая голиком снег с сапог.

- А ты кто такой, красивый? - спросил его в ответ Сосипатор.

Размотав башлык и сняв папаху, пришедший доложился.

- Отставной взводный унтер-офицер лейб-гвардии Ея Императорского величества кирасирского полка Владислав Рагузский. До первого ноября исполнял должность смотрителя конюшен Императорской охоты. На данный момент самое высокое начальство здесь. Бывшее начальство. Назначенный Временным правительством управляющий Государственным учебно-показательным охотничьим хозяйством господин Карпов бежал из Гатчины вместе с Керенским и его генералами.

На вид визитёру было лет пятьдесят.

- А вы что же не сбежали? – спросил я из чистого любопытства.

- Ну, во-первых, я не генерал, а простой унтер. Во-вторых, у меня тут дом. Часть дома. И другого нет. И всё-таки позвольте полюбопытствовать на ваши документы.

Ну, раз настаивает, покажем. И я вынул из планшетки свой мандат. В свою очередь спросил.

- О создании ВЧК по борьбе с контрреволюцией и саботажем слыхали в вашем медвежьем углу?

- Газеты получаем, - уклончиво ответил Рагузский.