Сначала женщины и дети

— Может быть, как ты говоришь, это и самое великолепное ожерелье на свете, но оно не может столько стоить! — строго выговаривал мистер Грейлинг. — Представь себе, любой рабочий может с комфортом прожить на пятьсот долларов целый год.

Редж кашлянул и постучал в дверь:

— Сэр, мисс, ужин подан.

— Мы сейчас идём.

Здесь приходилось уживаться на меньшей территории, чем на Мэдисон-авеню, и перегородки тут были тоньше, поэтому Реджу было слышно, как они продолжали препираться за ужином. Её знакомые вознамерились арендовать прогулочную яхту, и она хотела, чтобы в сентябре они вместе отправились с теми в круиз по Средиземному морю. Мистер Грейлинг, в свою очередь, напомнил ей, что прошло всего пять месяцев после смерти его жены, и он пока ещё не может позволить себе появляться на публике с другой женщиной. Кроме того, у него дела. Мисс Гамильтон заявила, что умрёт со скуки, если ей придётся задержаться на побережье дольше чем на несколько недель, но и возвращаться в городское пекло она тоже не желает. Что она, по его мнению, должна делать? Они замолкали всякий раз, когда Редж вносил очередное блюдо, и возобновляли свой спор, как только за ним закрывалась дверь. Им было невдомёк, что он всё равно всё слышит.

Когда персонал пригласили на ужин, Редж с удовлетворением увидел, что каждому досталось по половине лобстера, сдобренного соусом Альфонса. Он откусил кусочек нежного мяса. Слегка сладкое, но с солью, оно было божественно.

— Очень вкусно, — сказал он Альфонсу.

— Разумеется, — согласился француз тоном, подразумевающим: иначе и быть не может.

Глава 63

Джульетте давно пришлось распрощаться с корсетом. Её талия исчезла окончательно, а живот выпячивался так, словно она засунула под платье подушку.

— Будет девочка, — сказала ей Эдна. — Я всегда определяю по животу. Когда мальчик, живот круглее и ниже. Я ещё никогда не ошибалась.

Джульетта чувствовала, как живое существо двигается внутри неё, и не переставала изумляться, каким образом из её клеток развивается новая жизнь. Тяжёлый живот замедлял её движения и вызывал боли в спине. По ночам она спала плохо: было жарко, и ребёнок брыкался. Она всё больше задумывалась о маленьком человечке, у которого появлялись и формировались пальчики на руках и ногах, внутренние органы, кости… Каким будет этот малыш? На кого он будет похож?

— Об этом лучше не думать, — советовала ей мать. — А то, когда придёт время, тебе трудно будет его отдать. Я бабушка, и то знаю, что для меня это станет большой потерей, а уж тебе как матери будет ещё хуже.

Джульетта не знала, чем себя занять. Каждое утро она отправлялась на прогулку в поля, лежавшие вокруг дома, стараясь опередить наступление палящей жары. Потом завтракала на веранде и просматривала газету, которую ежедневно привозил шофёр. Если читать от корки до корки, включая спортивные и деловые новости, то на это может уйти весь остаток утра.

После обеда она принималась писать письмо Роберту, деоая при этом по нескольку черновиков, чтобы добиться лёгкости стиля. Весточки от него приходили обычно к полуденному чаю, и она старательно отвечала на все вопросы, прежде чем отослать шофёра с тщательно отредактированным ответом. Чаще всего письмо доходило за четыре дня, но были и такие мучительные дни, когда почты не было вообще, но зато назавтра она получала сразу два послания.

Джульетта завидовала жизни, которую вёл Роберт. Он встречался с интересными людьми, заезжал в свой клуб и пропускал по бокалу вина с приятелями, мог ужинать в лучших ресторанах Нью-Йорка. Она же видела только мать, Эдну, шофёра да ещё время от времени врача. Роберт жаловался на жуткую июльскую жару, стоявшую в городе, и тосковал по жене. Однако Джульетта понимала, что между тем, как скучал по ней он и как скучала по нему она, была большая разница. Его жизнь была наполненной, а ей только и оставалось, что скучать. Она страдала от полного одиночества, ощущая себя точно в глубокой пустой пещере. Иногда, слоняясь из комнаты в комнату, она опасалась, что вот-вот сойдёт с ума от желания увидеть его.

Но в один прекрасный день Джульетта увидела в колонке светских новостей своё имя. Оно словно магнитом притянуло её взгляд: «Леди Мейсон-Паркер следует сократить своё отсутствие и поспешить к своему жениху, мистеру Роберту Грэму. Вчера его видели на ипподроме в Пафкипси под руку с очаровательной молодой актрисой. Они не отходили друг от друга…»

Захлестнувшая её боль была такой острой, словно ей в грудь вонзили кинжал.

— Нет! — Она закричала так громко, что прибежала мать.

— Что случилось, дорогая?!

Джульетта, держась за горло, протянула ей газету, указывая на возмутительный абзац.

Та прочитала и расстроилась.

— Я не верю! — воскликнула миссис Мейсон-Паркер. — Я уже всё распланировала. Заказала церковь, составила список гостей…

— Замолчи! — Голос у Джульетты сорвался. Она вскочила и кинулась на улицу, к клумбе с цветами, туда, откуда не будет слышно причитаний матери. Она не выдержит, если та произнесёт ещё хоть слово.