Сначала женщины и дети

Одни тела были слишком большими, другие маленькими, третьи подходили по размеру, но лица у них были чужие. Всякий раз, когда они переходили в новый отсек и служащий откидывал брезент, сердце Энни замирало, и она начинала шептать: «Прошу Тебя, Господи, умоляю…» Но в душе она чувствовала, что Финбара здесь нет. Они приехали сюда совершенно зря.

— Извините, но это последний ребёнок, который подходит под описание вашего сына, — наконец объявил им служащий.

— Но должны быть ещё тела. Вы уверены, что никого из детей ошибочно не приняли за взрослых? Вы же сказали, что погибло пятьдесят детей. Где же они?! — с отчаянием в голосе воскликнула Энни.

— Если к моменту обнаружения тело сильно разложилось, его предавали погребению в море. Похоже, что с вашим сыном произошло именно это. Мне очень жаль.

— Прошу вас, разрешите мне ещё раз посмотреть, — попросила Энни.

— Это бессмысленно, сказал Симус, сжав её руку. — Мы бы сразу его узнали, только взглянув.

— Но мы проделали такой путь, — взмолилась Энни, и слёзы потекли по её щекам. — Неужели всё было напрасно?!

— Мэм, вы можете поставить памятник вашему сыну тут, на кладбище, даже без тела. Многие именно так и поступают. Это очень красивое место. Я подскажу вам, как туда пройти.

— Вы уверены, что ошибка исключена? — не сдавалась Энни. — Лучше нам всё-таки ещё раз посмотреть. Можно я проверю взрослых?

— Энни, это ни к чему, — твёрдо произнёс Симус. — Нашего сына здесь нет.

Однако служащий морга оказался человеком добрым.

— Есть ещё и другие суда, которые доставляют тела, — сказал он. — Если вы дадите мне полное описание вашего сына Финбара, я лично проверю все тела. Как только мне покажется, что я его нашёл, я немедленно с вами свяжусь. Ну а пока, я думаю, для вашего утешения нужно поставить памятник.

— Мы так и поступим, — согласился Симус и оставил необходимые сведения.

Когда они покидали здание катка, выглянуло солнце и с океана подул свежий бриз. Они шли к живописному, зеленевшему травой кладбищу, с которого открывался вид на Атлантику, и Энни спросила:

— Как нам жить дальше, не зная, где он? Как мы это выдержим?

— У нас просто нет выбора. И ничего другого нам не остаётся.

Энни понимала, что муж прав. Финбар сейчас на Небесах, и только это имеет значение. Она молилась, чтобы родные смогли опознать всех несчастных, собранных в этом зловещем временном морге. Что касается их с Симусом, то они сделали всё от них зависящее. Было бы неправильно не использовать возможность приехать сюда. Потом она бы себя не простила.

Памятники стоили дорого, но Симус заплатил первый взнос и обязался прислать остальную сумму, как только сможет. Им пошли навстречу.

— А разве «Уайт Стар Лайн» не должна оплатить хотя бы это? — с горечью спросила Энни.

— Мы это выясним. Может, они и заплатят, — успокоил её Симус.

Когда они сели в ночной поезд до Нью-Йорка, Энни, устроившись у окна, испытала необычное чувство. Как будто бы Финбар находился рядом, вернее, его душа. Он не произнёс ни слова, но определённо был там, в воздухе. Ей стало так тепло, словно её завернули в одеяло.

— Мне кажется, что он с нами. А тебе? — спросила она Симуса, пытаясь разглядеть на его лице те же чувства.

— Он всегда будет с нами, — срывающимся голосом ответил муж.

Чувствовал ли он то же самое, что и она? Энни не была в этом уверена. Пожалуй, к лучшему, — подумала она, — что они не нашли своего сына среди тех почерневших, в ссадинах, распухших тел. Было ясно, что он погиб, и надежды найти его живым не осталось. Но в её памяти он навсегда останется самым красивым мальчиком, который превратился в витающий рядом с ней дух. Он снова был с ней. Он вернулся к своей матери. Энни откинулась на спинку сиденья. Не то чтобы она успокоилась, но самую острую боль ей удалось преодолеть.

Глава 40

Когда Джульетта сообщила матери, что Роберт пригласил её в Пафкипcи посмотреть его конюшни, леди Мейсон-Паркер обрадовалась. Похоже, её дочь с каждым днём всё больше сближалась с этим, как подтвердила разведка, проведённая через нью-йоркских друзей Дафф-Гордонов, весьма перспективным женихом. Однако оставалось одно сомнение.

— Ты уверена, что, увидев этих лошадей, не захочешь на них покататься? — спросила она дочь. — А тебе в твоём теперешнем состоянии не показана верховая езда. Как ты объяснишь это Роберту?

Джульетта пожала плечами:

— А почему мне нельзя кататься? Единственное, чего следует избегать, — свалиться с лошади, но я достаточно опытная наездница.

— Вся эта тряска в седле пагубно скажется на малыше. Ты можешь повредить его мозг, — объяснила мать.

— Не ожидала, что ты такой великий эксперт по медицинской части.

— Думаю, мне стоит сопровождать тебя в Пафкипси, чтобы не дать тебе совершить рискованный поступок.

— Нет, ни при каких обстоятельствах! — запретила Джульетта. — Я не выношу, как ты разговариваешь с Робертом, вечно расхваливая связи и происхождение нашей семьи. Это вульгарно. Ты ставишь его и нас в неловкое положение.

— Я не позволю так со мной разговаривать. Извинись немедленно!