Снайпер

под нее. Этот проход прошлой ночью был проделан саперами, Побывавший здесь с ними Перепелица сейча-с вел всех. Ему досталось ответственное дело: перед проволокой было минное поле, и на проволоке тоже были навешены противопехотные мины. Стоит одному попасть на мину – и никто не уйдет отсюда: место

взрыва осветят ракетами, всех обнаружат и расстреляют из пулеметов и автоматов. Но этого не должно было случиться: Перепелица очень хорошо знал безопасный, разминированный путь.

А гитлеровцы и не подозревали, что в их минном поле расчищен проход и в заграждениях проделан лаз. За несколькими рядами колючей проволоки и множеством мин они чувствовали себя спокойно.

Труднее всего было перебраться через стрелковую траншею, где, конечно, были немецкие солдаты. Тут уж саперы ничем не могли помочь снайперам и разведчикам. Но сержант Силантьев не считал это дело трудным – было бы только темно. А ночь была темная-темная. Только в такую ночь и можно было предпринять дерзкую вылазку в стан противника.

Силантьев хорошо знал, где находятся ночью немецкие часовые и как они себя ведут; никто лучше его не умел бесшумно снять вражеский пост.

Но сейчас снимать часового в стрелковой траншее не следовало – его исчезновение вызвало бы тревогу у врагов.

Все пятеро залегли под самым бруствером. Через несколько минут они ясно услышали позевывание, сопенье и кряхтенье, потом вправо от них что-то слабо забелело над бруствером. Так белеет во тьме лицо человека, то расплываясь в ней, то вырисовываясь чуть яснее. Очевидно, гитлеровец тщетно пытался разглядеть что-нибудь впереди. Снайперы и разведчики отползли в сторону метров на тридцать, осторожно перелезли через бруствер, спустились в траншею и стали пробираться к ближайшему ходу сообщения. Наткнулись на нескольких опавших немцев. Волжин задел за чьи-то длинные ноги.

Снизу послышалось сонное ворчанье:

– Осторожней, скотина! Кого это впотьмах черт носит?

Но произнесший эти слова немец сейчас же снова захрапел. Гитлеровцы спали крепко и спокойно – под охраной недремлющих часовых, за колючей проволокой, рогатками и минными полями.

Вот, наконец, и ход сообщения – узкий земляной коридор, облицованный жердями. В эту ночную пору он безлюден, по нему можно безопасно проникнуть в глубь расположения противника.

Разведчики двигались быстро, но бесшумно: они умели ходить по-кошачьи. Снайперы старались подражать им, не ступая на пятки и легко ставя ноги. Силантьев шел впереди, осторожно прислушиваясь. Вдруг он остановился и предупредил тихонько:

– Идут навстречу. Приготовиться!

Гитлеровцы были еще далеко: в тихую ночь осторожные шаги можно услышать за сотни метров. А гитлеровцам не было нужды ходить на носках: они были «у себя дома» и топали, как лошади, по дощатому настилу траншеи.

Шаги быстро приближались. Силантьев определил, что идут двое, повидимому, солдат и офицер. У разведчика были выработаны свои приемы и для встречи одного и для встречи двух и более врагов.

В траншее было темно. Ходить с фонариками здесь было запрещено: немцы боялись

обнаружить направление траншеи и навлечь на себя огонь советской артиллерии. Гитлеровцы брели ощупью, вдоль стенки, и офицер то и дело поминал черта. Слово "черт"он произносил с каким-то злобным придыханием.

Офицер чертыхался, а солдат молчал и только пыхтел, стараясь попадать в ногу с начальником. Подкованные железом ботинки его громыхали по доскам.

Гитлеровцы почти наткнулись на невидимых во мраке разведчиков.

– Кто тут? – сердито спросил офицер, и это были его последние слова. Солдат свалился так же молча, как шел: Силантьев и Перепелица превосходно владели своими ножами.

– Надо убрать обоих наверх! – решил Силантьев:- Там их до утра не увидят.

Трупы подняли и, раскачав, выбросили из траншеи.

Все это заняло не более пяти минут. Путь был расчищен, группа двинулась дальше. Ход сообщения пересек вторую траншею и вывел за бугор, в низину.

А дальше все пошло гладко. Около полуночи снайперы оказались на месте.

Меж молодых дубков чернели глубокие окопы. Все было так, как на плане, сделанном разведчиками: в окопах – ни души.

Молча разошлись по заранее намеченным позициям. Волжин укрылся в центре участка. Пересветоз и Самарин поместились на флангах; разведчики с пулеметом прикрывали тыл. Приспособить немецкие окопы было нетрудно,- все огневые позиции были готовы задолго до рассвета. А чуть забрезжило на востоке, снайперы взялись за бинокли.

Светало очень быстро. Скоро и невооруженным глазом можно было видеть немецкие землянки и круглые огневые позиции минометчиков. До землянок было метров пятьсот, а до минометных ОП и того меньше. Сильно и радостно забились сердца снайперов.

Прошло не менее часа, пока началось движение во вражеском стане.