Снайпер-инструктор

Я обратил внимание, что в доме с восточной стороны окна были узкие, как бойницы, а с других сторон нормальных размеров. Стены были метровой толщины. Наши немцы объяснили, что правительство Восточной Пруссии с семнадцатого века, доплачивало крестьянам в приграничных районах за такие толстые стены. По закону окна в домах и скотных дворах должны быть узкими. Такие меры принимались на случай войны. Восточная Пруссия с древних времён часто воевала со своими соседями.

Быстро перекусив, я прилёг на чёрный диван, чтобы отдохнуть хотя бы пятнадцать минут, пока разведчики доедают ветчину. Спать я хотел сильнее, чем есть, поэтому, как прилёг, так и уснул. Сказалось постоянное недосыпание. Не зря в Армии ходила шутка: «солдат может спать даже в луже».

Тем временем, немцы, сбежавшие от нас, опомнились и открыли огонь из стрелкового оружия по западным окнам дома, в котором мы засели. Разведчики выбежали на улицу, чтобы уйти от нападавших, и успели только крикнуть мне, чтобы я тоже уходил. Но я крепко спал и ничего не слышал, даже стрельбы. Винокуров понял, что я остался в доме, и приказал остальным ребятам принять бой, не давать противнику занять дом.

Одному из нападавших, удалось подобраться к дому со стороны сада, и бросить гранату в окно комнаты, где я спал. Разведчики храбро сражались и отогнали от дома немцев. Стол, за которым мы обедали, был разбит взрывом в щепки. Спинка дивана тоже была вся в дырах от осколков. Ребята вбежали в дом узнать, что со мной случилось. Я лежал как мёртвый, без признаков жизни. Винокуров проверил пульс и сказал, что я жив. Мне сделали искусственное дыхание, и я очнулся. Ребята были очень удивлены, когда я встал с дивана без единой царапины. Мне казалось, что я спал, но они говорили, что я был без сознания.

Моя голова кружилась, я шатался как пьяный, и Монах поддерживал меня, когда мы выходили из дома. Нападавшие на нас немцы, скрылись, стрельба закончилась, и Карл зашёл в сад посмотреть, кого он там подстрелил, может, этот немец ранен, и ему надо помочь. Оказалось, что он убил того парнишку, которого мы отпустили с миром. Он не понял наших добрых намерений и бросил в окно гранату. Карл очень переживал, о случившемся, и говорил:

– Не надо было этому парню лезть не в свои дела, затуманили ему голову фашисты…

Отто тоже расстроился, и рассуждал:

– Мне не понятно, как удаётся одному человеку заставлять миллионы людей убивать друг друга. Наверняка Гитлер связан с дьяволом…

Эти немецкие парни были честными людьми, попавшими в мясорубку войны. Они не пошли по течению, как многие другие, а поступали так, как им подсказывала совесть.

В Восточной Пруссии было хорошо развито земледелие: вокруг хуторов поля окаймляли лесные полосы, чтобы удерживать снег зимой, низкие болотистые места осушались с помощью мелиоративных систем.

Из хутора мы сразу же пошли в лесную полосу, где можно укрыться от посторонних глаз. Мы опасались, что фашисты будут нас преследовать. Во время пути у меня из носа пошла кровь, но не долго. Ребята сделали вывод, что у меня лёгкая контузия.

– Раз ты контужен, может нам вернуться в полк? – спросил меня, с озабоченным видом Винокуров.

Я отказался, и Отто взял мою винтовку, чтобы я шёл налегке, потому что меня шатало от слабости. Винтовка действительно была тяжёлой, по сравнению с немецким автоматом. Отто это сразу почувствовал, когда взял её, хотя он был крупным и физически крепким человеком. По заданию командира дивизии, нам надо было дойти до реки Роминте, это примерно пять километров. Для нас, уставших, это длинный и тяжёлый путь, тем более – надо вернуться обратно, к 16 часам, сегодня же.

Сначала мы старались не попадаться на глаза немецким военным. Шли по лесным полосам, но потом вышли на бетонную не широкую дорогу, соединяющую несколько хуторов. Просёлочных грязных дорог, как у нас здесь не было. Хорошие дороги позволяли немцам и нам быстро перебрасывать войска с одного места на другое.