Снайпер-инструктор

У меня уже не возникало вопроса «что делать», так как снайпера приготовились дать бой, тем более что патронов у нас имелось в достатке. И мы рассчитывали на паническое настроение противника. Вопрос лишь возникал в том, как близко подпускать врага. «Бывалые» снайпера настаивали открыть огонь на большом расстоянии. Это вызовет панику среди движущейся на нас толпы, и в случае опасности, мы успеем от них скрыться. Я послушал совет «бывалых» и дал команду открыть огонь. Меня била мелкая дрожь, но скомандовал я ровным голосом, научился в таких ситуациях держать себя в руках. В мой оптический прицел попал солдат, вот в крест оптики угодила его голова, и я нажал на курок. Всё, готов, упал. Следующий…

Немцы сразу не могли понять, кто и откуда стреляет. Оставшиеся в живых метались по полю, как загнанные волки. Снайпера продолжали уменьшать их численность. Вслед за солдатами противника из лесочка выбежали красноармейцы. Окружённые гитлеровцы начали сдаваться в плен, а на поле осталось, примерно, около пятидесяти убитых и раненых. Раненые громко стонали и кричали.

В разгар боя я чувствовал гордость за себя и за своих товарищей, но потом, когда увидел поле, усыпанное телами людей, хоть и врагов, моё настроение испортилось, охватила тоска. Ребята тоже были в подавленном настроении. К кровавой бойне трудно привыкнуть. Нас встретил знакомый офицер и показал дорогу в посёлок.

Мы пошли туда мимо убитых и раненых немцев. На них старались не смотреть. В посёлке встретили бойцов из 17-го полка нашей дивизии. Там же расположился штаб дивизии, в сохранившемся кирпичном одноэтажном доме. Посёлок оказался крупным, а когда вчера вечером я смотрел на него в бинокль, то представлял его намного меньше. Почти во всех домах оставались местные жители. Их послали собирать раненых немецких солдатах, чтобы оказать им помощь, иначе они замёрзнут.

Генерала Петерса в штабе не было, и мне велели ждать. Его кроме меня дожидались несколько офицеров, они обсуждали нового командира дивизии, и, как заядлые сплетники, в полголоса, язвили в его адрес.

Один из офицеров с усмешкой сообщил:

– Говорят он латыш по национальности и родственник тому Петерсу, который был помощником у Дзержинского, поэтому он и до генерала дослужился.

Другой офицер предостерёг:

– Ты поменьше о нём болтай, он в НКВД служил. Недавно собственноручно двоих солдат застрелил, за то, что пьяные были.

Когда дверь в комнату, где мы сидели, открылась, и вошёл человек в папахе, с красными лампасами на брюках, все встали. Лица офицеров приняли серьёзные выражения. Теперь я рассматривал генерала вблизи. Он был худощавый, с интеллигентным лицом, на котором красовались усы с закрученными кончиками, а подбородок прикрывала короткая бородка клинышком. Пройдя в смежную комнату, где сидели штабные офицеры, он, не глядя на нас, строго спросил:

– Кто первый ко мне? Проходите.

До меня очередь дошла не скоро, и я успел вздремнуть, сидя на стуле. Войдя в комнату к командиру дивизии, заметил, как офицеры уставились на мою обгоревшую шинель. Генерал терпеливо выслушал мой не краткий доклад и улыбнулся, когда я объяснил про шинель, как она обгорела.

– Получи сегодня же новую, – сказал он спокойно и строго добавил. – Будешь теперь обучать снайперов всей дивизии, пока не пришлют замену выбывшим инструкторам. Временно переходишь в моё подчинение. Ясно?

– Так точно, – ответил я.

В этот же день, в посёлок прибыл 21-й полк, и я доложил майору Котову о моём переподчинении командиру дивизии. Он развёл руками:

– Ну что ж, начальству виднее, передай свои полномочия Салову.

После этого, я нашёл дом, где поселились снайпера моего взвода, и передал приказ сержанту Салову о том, что он временно назначается командиром снайперского взвода.

Следом за мной во взвод пришёл Серёга Винокуров. Он выглядел усталым и с ходу мне сообщил:

– Петерс велел тебе сегодня ночью идти с разведчиками для прикрытия, и возьми ещё двоих надёжных снайперов. Дивизии нужны разведданные, а добыть языка второй день не удаётся. Разведчики засекли немца, который один охраняет какие-то ящики. Как стемнеет, будут брать его живым.

– Ты тоже пойдёшь с нами? – спросил я Сергея.

– Нет, я ухожу в разведку в Кёнигсберг. Хотел и тебя взять с собой, но Петерс не отпускает.

– А кто с тобой идёт?

– Нас будет пятеро. Троих ты знаешь. Пойдёт Монах, Карл и Отто.

Винокуров устало зевнул: «Пойду отсыпаться…»

Я тоже очень хотел спать, но сначала решил сказать Саньке и Гришке, что им надо идти ночью в разведку. Гришка собирался обратиться в санчасть, плохо себя чувствовал, но я увидел его в бодром состоянии вместе с Санькой. Они обрадовались, моему появлению и предложили выпить вместе с ними трофейного красного вина. Но я отказался и предостерёг их:

– Лучше не рискуйте. Говорят, что Петерс сам застрелил двоих солдат, когда застал их за распитием спиртного.

– Да ерунда, врут, наверное, – не поверили парни.