Снайпер-инструктор

В центре города, как и в Данилове, стояли кирпичные дома. Многие из них не горели, сохранили свой первоначальный облик. Меня заинтересовала их готическая архитектура, со своей формой окон, оригинальной лепниной на стенах и высокими крышами, с мансардами. Если бы не стрельба и опасность, подстерегающая на каждом шагу, то я ознакомился бы с этой архитектурой более подробно. Каждый дом в центре города приходилось брать с боем, почти везде сидели в засадах вражеские снайпера, и нашим снайперам надо было их обнаруживать и побеждать. Руководить всеми снайперами в условиях боя я не мог, они раскиданы были по разным местам, и каждый действовал по своему усмотрению.

Во второй половине дня мой желудок почувствовал сильный голод, я не ел со вчерашнего дня, и пришлось попросить что-нибудь из еды у товарищей. На мою просьбу Григорий отреагировал нервозно:

– А ты что, самый голодный у нас? Свой паёк сожрал и теперь на мой паёк заришься! Хитёр бобёр.

– Получилось так, потому что я отдал свой паёк вчера русским женщинам, которые были у немецкого кулака в рабстве, – оправдался я.

Про немецких женщин я говорить не стал. Гриша сразу подобрел, снял со спины вещмешок, пошарил там, на дне, извлёк чёрствый кусочек хлеба и отломил от него половинку:

– На, больше у меня ничего нет.

Санька тоже достал последний сухарь и поделился со мной. Мы спрятались во дворе двухэтажного кирпичного дома, и, сидя на скамейке, грызли чёрствый хлеб. Воды во фляжке у меня тоже не осталось, не догадался налить в запас, когда был на командном пункте.

Вокруг нас стреляли. В тылу, за нашей спиной, оставались отдельные группы немцев, они продолжали сопротивляться, засев в домах. Вдруг, послышалось знакомое лязганье гусениц – это наши танки Т-34 появились на улицах города. Значит, переправу через реку уже наладили.

Сухари мы доели, и захотелось пить. Воды у ребят тоже не оказалось. Я взял в рот горсть чистого на вид снега, но он оказался горьким, с неприятным запахом гари. Пришлось его выплюнуть.

– Спасибо за обед, пошли воевать, – сказал я друзьям, вставая со скамейки.

Мы вышли на улицу, осторожно прижимаясь к стене дома. За тремя танками, тихо ехавшими по центру улицы, шли красноармейцы. Впереди танков несколько сапёров очищали путь от мин. Другие группы двигались вдоль домов, наблюдая за окнами противоположных зданий. Мы присоединились к ним. Один из идущих впереди бойцов, упал скошенный пулей. Я слышал одиночный выстрел из окна дома метров за пятьдесят от нас.

– Это опять снайпер! – крикнул кто-то, и все солдаты попрятались во дворах домов, их, словно, ветром сдуло.

Мы с Гришей и Саней тоже забежали в двери открытого подъезда. Затем мы оказались в квартире, с окнами, выходящими на ту сторону улицы, где засел вражеский снайпер, и стали выслеживать его. Наш танк обстрелял здание, в котором снайпер находился, и за несколько минут с ним было покончено. Мы осмотрели квартиру, в надежде найти что-нибудь съестное, но безрезультатно.

– А голод не тётка, – глотая слюну, произнёс Санька.– Пойду, схожу к старшине батальона, у него должен быть энзэ. Вы меня подождите здесь.

Саня ушёл, нырнув в проём стены соседнего разрушенного дома. Поблизости, за грудой брёвен отдыхали солдаты, у них тоже продуктов не осталось. Один знакомый парень поделился со мной только глотком воды из фляжки. Прошло много времени, Саня не возвращался, и мы с Гришей пошли его искать. По пути спрашивали знакомых солдат, не видели ли Саню, но ни кто его не видел. Так мы прошли несколько кварталов по задымлённому городу, и сами заблудились, оказались среди солдат из другой дивизии. Когда нам попадались убитые, то обыскивали их, однако еды не находили. Многих уже до нас обыскали, да и мало кто оставлял надолго запасы. Обычно, большинство рассуждали так: «Я лучше погибну сытым, чем голодным». Поэтому, выдаваемый паёк на сутки, съедали сразу. Мне удалось только найти у немецкого мёртвого солдата одну галету (сухое пресное печенье) и две целые сигареты. Курево у нас тоже закончилось. Удовлетворённые хотя бы этой находкой, мы с Гришей зашли в обгоревший кирпичный дом. Снаружи была минусовая температура, а здесь от нагретых пожаром стен, исходил жар. Обуглившиеся, уцелевшие балки перекрытий ещё дымили. Мы с Гришей сели на тёплые кирпичи, закурили и хором закашлялись. При этом шутили над собой, что кругом и так дымно, а мы зря трофейные сигареты тратим.

В наше убежище пришли несколько красноармейцев с банками консервов и стали есть, а с нами не поделились.

– Сходите в немецкий госпиталь, – отмахнулись они от нас.

Солдаты объяснили, как туда пройти. Госпиталь находился в подвале двухэтажного здания, наискосок через дорогу. Когда мы перебегали улицу, то нас обстреляли из автоматов короткими очередями. Рядом, шёл бой. Войдя в подвал, увидели двухъярусные кровати, на которых лежали раненые солдаты вермахта. Как в любом госпитале пахло лекарством и кровью, со всех сторон раздавались стоны. Понятно, что эти раненые, ещё полчаса назад, воевали и стреляли в наших солдат.