Снайпер-инструктор

«Уважаемый военный! Пишет вам Мария Голованова из города Грязовца, Вологодской области. Я учусь в десятом классе, мне 17 лет. Эти носки я вязала сама по призыву нашей городской комсомольской организации. Специально купила овечью шерсть на рынке. Если вы молодой и храбрый боец, то напишите мне письмо. Я буду очень рада. Воюйте хорошо и оставайтесь живым!» Далее был написан подробный обратный адрес.

– Что же ты ей сразу не ответил? Носки то уж, наверное, давно износил.

– Да всё сомневался. Думал, убьют меня. Зачем зря девчонку тревожить.

– А из-за чего сегодня нюни распустил?

– Жалко мне себя стало, да так, что мочи нет. Ведь я ещё не целованный. Умру, так и не узнаю женской ласки, – последние слова Мишка произнёс со слезами на глазах. Его нижняя губа задрожала, и он еле сдерживался, чтобы вновь не разрыдаться.

– Да ты не один такой. Нас много не целованных, – пытался я его поддержать. – Ладно, давай напишу письмо. Диктуй.

Вместе мы придумывали текст, несколько раз переписывали заново. Хотелось написать много, но побоялись, что цензура не пропустит.

«Здравствуй, уважаемая Машенька! (С таких ласковых слов мы решили начать наше творение). Пишет тебе снайпер с 3-го Белорусского фронта Скворцов Михаил. Большое тебе спасибо за носки, они очень мне пригодились. В январе и феврале погода здесь была морозной и ветреной, но тёплая одежда, сшитая заботливыми руками наших женщин, согревала меня и всех солдат. Твои шерстяные носки меня тоже хорошо согревали, когда я часами лежал на снегу в засаде, выслеживал врага и меткими выстрелами уничтожал его. Все эти месяцы я помнил о тебе, и представлял тебя стройной, красивой девушкой с доброй душой. Если останусь в живых, то после войны обязательно постараюсь увидеться с тобой. Мне 20 лет, я тоже комсомолец. До войны работал в колхозе, помогал родителям в домашнем хозяйстве. Гулять было некогда, и любимой девушкой не обзавёлся. Сразу не смог тебе написать, потому, что не было времени для писем. Наша дивизия стремительно наступала. Сегодня мы отдыхаем, а завтра снова в бой. Буду рад, если напишешь ответ. Как твои дела в школе? Какие планы на будущее? Желаю тебе, Машенька, успехов в учёбе и крепкого здоровья!

С уважением, красноармеец Скворцов Михаил».

В конце Мишка указал свой домашний адрес и номер полевой почты. В конверт письмо запечатывать не требовалось, обычно, его складывали в треугольник, текстом вовнутрь, а военный почтальон ставил свой штамп рядом с обратным адресом.

На Мишкино письмо я потратил много времени и своё письмо домой писал второпях, чтобы успеть до ужина. Ещё хотел написать письмо Марте, но сомневался, работает ли на этой территории почта, и не знал, как отреагирует наша цензура. Поэтому писать не стал.

Ужин принесли дежурные. В термосах было картофельное пюре и селёдка. Вместо чая полковые повара приготовили компот из сухофруктов. Ужин получился праздничный, с выпивкой.

Посреди большой комнаты у нас стоял длинный стол, который ребята сами смастерили, чтобы на нём мог обедать весь взвод. С болью в душе я вспоминаю этот вечер. В тёплой компании произносились тосты и велись задушевные разговоры. Мы понимали, что многие из нас скоро погибнут, но старались об этом не думать.

Когда я принёс к столу термос с водкой, ребята радостно загалдели.

– Хороший праздник нам командование устроило! – потирая руки, произнёс сержант Салов. – Я давно хочу выпить, аж душа горит…

– Сколько грамм на человека нам выдали? – спросил меня Гришка.

– Как всегда по двести, – ответил я.

Обычно, пищу по котелкам из термоса, раздавал Салов. И в этот раз традиция соблюдалась. Водку же делить доверили мне.

Перед выпивкой я попросил слова, и произнёс тост, который давно держал в голове.

«Товарищи! – Начал я. – Предлагаю выпить за наш успех в штурме Кёнигсберга. Эта водка чиста, как слеза божьей матери, крепка, как Советская власть. Смерть фашистам!»

– Очень хороший тост, – похвалили меня ребята. – Ты просто как поэт.

– Тост не я придумал, слышал в других подразделениях…

Водку договорились выпивать не сразу, а растянуть на весь вечер. Следующий тост произнёс Салов. Он предложил выпить за погибших снайперов и перечислил большой список. Не забыл назвать фамилии Родиона и Чучи. Спать легли поздно, когда к нам на свет зашёл офицер и дал команду «отбой».

29 – Бой за паровозное депо на окраине Кёнигсберга

Шестого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года, рано утром, начался штурм Кёнигсберга. Пятую гвардейскую стрелковую дивизию перебросили ближе к передовой. Мы прошли вдоль железной дороги и заняли готовые траншеи. Впереди нас, передний край, держала двадцать шестая дивизия. Железная дорога, возле которой мы находились, проходила в Кёнигсберг мимо форта № 10. Наша артиллерия вела непрерывный обстрел, дальних и ближних позиций противника. Тишины ожидать не приходилось, наоборот, грохот нарастал с каждой минутой.