Снайперы

Нам приходили письма. Незнакомые девушки писали бойцам, давали обратные адреса, им можно было отвечать. Сам я этим не занимался. Писал домой маме только.

Как отмечали в госпитале праздничные дни?

Нам вручали подарки. Запомнился мне День Победы. Такое было торжество у людей, был необычайный подъем, обнимались, целовались. Передать эти чувства невозможно. Кончилась война. Выписали меня уже после Победы, и я вернулся в свой взвод. Потом к нам пришли 2–3 человека и стали отбирать людей для службы в Германии, в город Бранденбург. Прослужил я в этой части недолго. Потом меня перевели на Украину.

Интервью и лит. обработка: Г. Букланов

Бородкина (Махлягина) Антонина Васильевна

Из какого города вы приехали в Подольскую школу?

[Имеется в виду Центральная женская школа снайперской подготовки, которая функционировала под Подольском в 1943–1945 гг.]

Я из Краснотурьинска Свердловской области, оттуда еще была Валя Вострикова. С нами приехали еще Аня Замятина, Аня Григорьева – она была чуть постарше, а так всем почти по восемнадцать, были почти все одного возраста. Только мне еще не было 17-ти. Все были незамужние: второй набор, кажется, все были не замужем. Все душой горели.

Я соврала, что я 1925 года, на самом деле 1927-го. И меня тут же призвали. До Москвы ехали суток семь. В школу взяли не всех: попала я и еще пять человек, среди них Аня Замятина и Галя Ершова – а вместе ехали человек восемь. Поезд был не товарный, обычный пассажирский. А мне только что сшили костюмчик черный с белой блузочкой. Одежду гражданскую оставили в школе.

Расскажите о своей семье.

Мамы у меня не было, мы остались с бабушкой Натальей Львовной, брат и я. Бабушка была из порядочной, богатой, видимо, семьи, и она спасла нас от смерти. Еще тетя Галя помогала, они спасли от голода. Когда был голодный 33-й год, каждому из нас давали по кусочку булки, больше давать боялись – что будет заворот кишок. И больше не просить. И укладывали спать. «У вас будут болеть животики». Я потом жила у дяди Паши. Семья у него была средняя, но хлеб был – видимо, мукой распоряжался и что-то ему доставалось.

Нас было два брата и две сестры. Сестра живет в Туле. Один брат был маленький, годика четыре, когда мама умерла, а мне было лет семь-восемь. Отец женился, она оказалась стерва. Мы были для нее никто, у нее была своя дочка, Зоя. Нас обделяли хлебом.

Где вы учились до ухода в армию или вы работали?

В школу я пошла в Краснотурьинске. Планов как-то не строила. Закончить десять классов. После войны я сразу пошла работать. Работала курьером в горисполкоме, разносила почту. Видят, что я толковая, оставили на работе в горисполкоме. Там я работала лет восемь.

Как получилось, что вы поехали учиться на снайпера?

Когда призвали на фронт, я сначала не знала, что еду в снайперскую школу – просто набирали девочек и отправляли в Москву.

Какие воспоминания у вас остались о снайперской школе?

В школе кто-то из девчонок фотографировались, а я – нет, денег же ни копейки не было. Какие деньги давали – например, дали на фронте, когда война кончилась – я отправляла домой. Когда уезжали на фронт, дали по 200 рублей, и я сестренке и братишке оставила.

В школе старшина у нас был порядочный, еду не воровал, хорошо обращался с нами.

Когда вы попали на фронт и где служили?

В июне [1944 г.] мы уже были на передовой. Я была в 48-й Армии. Вскоре меня ранило и контузило.

Как это произошло?